Подарок с Земли

Нивен Ларри

Некоторые плато были плоскими, некоторые обрывы были прямыми и вертикальными. Большая часть таких располагалась на юге. На севере поверхность состояла сплошь из наклонных глыб и странных глубоких озер с остроконечными днищами, и местность оказалась бы суровой даже для горного козла. Тем не менее, когда-нибудь эти районы будут заселены, так же, как Скалистые Горы на Земле, являвшиеся теперь частью пригородной зоны.

Космобаржи опустились на юге, на самом высоком из плато той стороны. Колонисты вынуждены были расселяться вниз. Хотя и более многочисленные, они контролировали меньшую территорию, так как у команды были автомобили, а при летающем автомобиле можно иметь дом далеко в горах, тогда как при мотоцикле — нет. Однако

Плато Альфа было Плато Команды и многие предпочитали жить бок о бок с равными себе, чем далеко в глуши, в очаровательной заброшенности.

Поэтому Плато Альфа было перенаселено.

Мэтт увидел под собой сплошные дома. Они чрезвычайно разнились между собой по размерам, по цвету, по стилю, по материалу. Для Мэтта, всю жизнь прожившего в архитектурном коралле, эти обиталища выглядели сущим опустошением, как развалины после взрыва машины времени. Была даже группка заброшенных, разваливающихся коралловых зданий, каждое много больше, чем дом колониста. Два-три не уступали в размерах школе, где Мэтт учился. Когда архитектурный коралл впервые попал на Плато, команда оставила его себе. Потом он навсегда вышел из моды.

Все ближайшие здания с виду имели не больше двух этажей. Если команда будет множиться дальше, когда-нибудь здесь появятся небоскребы. Но вдалеке из бесформенного каменно-металлического сооружения поднимались две приземистых башни. Без сомнения, Госпиталь. И прямо впереди.

Полет начал утомлять Мэтта. Ему приходилось делить внимание между приборной доской, землей и Госпиталем впереди. Госпиталь приближался и Мэтт начинал чувствовать его размеры.

Каждая из опустевших космобарж была построена так, чтобы вмещать при соответствующем удобстве шестерых членов команды и пятьдесят колонистов в силовом поле. Каждая космобаржа, кроме того, имела грузовой трюм, два водотопливных реактивных двигателя и водяной топливный бак. И все это нужно было вместить в двойной полый цилиндр в форме пивной банки, у которой донышко и верхушку вырезали открывашкой. Космобаржи представляли собой круглые летающие крылья. В межзвездном пространстве они вращались вокруг оси, создавая гравитацию, а пустое пространство во внутреннем цилиндре, занятое теперь только двумя скрещенными стабилизаторами, содержало некогда два отстреливающихся баллона с водородом.

Они были велики. А поскольку Мэтт не мог видеть пустоту внутри, которую команда называла Чердаком, они ему казались куда больше. Однако, их поглощало внешне неорганизованное строение — Госпиталь. Большая его часть была двухэтажной, но имелись и башенки, достигающие половины высоты корабельных корпусов. Некоторые, должно быть, энергостанции; другие… Мэтт не мог догадаться. Ровный голый камень окружал Госпиталь полумильным кольцом — такой же голый, как все Плато до того, как космобаржи привезли тщательно выверенную экологию. От периметра кольца протянулся тонкий язычок леса, касаясь Госпиталя.

Все остальное было расчищено. К чему бы, подумал Мэтт, Исполнителям было оставлять эту единственную полосу деревьев?

Волна оцепенения ударила по нему и прошла, оставив панику. Ультразвуковой оглушающий луч! Мэтт в первый раз оглянулся. В кильватере у него шло от двух до трех десятков машин Исполнения.

Его снова ударило — вскользь. Мэтт двинул до отказа рычаг 1 — 3. Машина нырнула влево, накренившись на сорок пять градусов, а то и больше, прежде, чем он сумел ее выровнять. Его с нарастающей скоростью швырнуло влево, к обрыву в пустоту с Плато Альфа.

Оцепенение навалилось на Мэтта и стиснуло на нем челюсти. Раньше его пытались заставить приземлиться, теперь они хотят, чтобы он разбился раньше, чем успеет перевалить через край. В глазах у него помутнело, он не мог двинуться. Машина опускалась, скользя к земле и к пустоте.

Оцепенение послабело. Мэтт попробовал шевельнуть руками, но смог лишь судорожно дернуться. Потом луч снова нашел

его, но тотчас отпустил. Мэтту показалось, что он знает причину. Он обгоняет полицейских, поскольку они не решаются пожертвовать высотой ради скорости из опасения врезаться в край обрыва. То была игра для отчаявшихся.

Расплывающимся взглядом Мэтт видел надвигающийся черный обрыв. Он пролетел мимо обрыва всего в нескольких ярдах. Теперь он мог двигаться, хоть и судорожно, и обернулся, чтобы увидеть машины, опускающиеся следом. Они должны понимать, что упустили его, но хотят убедиться, что он упал.

Глубоко ли туман? Мэтт не знал. Наверняка, в милях глубины. Или в десятках миль? Они будут висеть над ним, пока он не исчезнет в тумане. Он не мог вернуться на Плато: его оглушат, выждут и подберут то, что останется после крушения. Теперь ему осталось только одно направление.

Мэтт перевернул машину вверх дном.

Полицейские следовали за ним, пока у них не заложило уши. Потом они зависли, ожидая. Прошли минуты, прежде чем преследуемый автомобиль исчез из виду, весь путь проделав вверх ногами — смутная уменьшающаяся темная точка, оставляющая в тумане волосяной след тени, мерцающая на грани видимости. Исчезнувшая.

— Чертовски далеко забрались, — сказал кто-то. Замечание разнеслось по интеркому; послышалось одобрительное ворчание.

Полицейские повернули домой, дом же сейчас находился намного выше них. Они отлично знали, что их машины не герметичны. Почти герметичны, но не вполне. В совсем недавние даже годы люди уводили машины под Плато, чтобы доказать свою храбрость и проверить, какого уровня можно достичь, прежде чем воздух начнет становиться ядовитым. Этот уровень проходил высоко над туманом. Некто по имени Грили испытал даже бесшабашный маневр, дав своей машине падать с выключенными двигателями так далеко, как смог, прежде чем ядовитая дымка начала просачиваться в кабину. Он падал четыре мили, а горячие смертоносные газы свистели за дверцей; потом он был вынужден остановиться. Он оказался достаточно везуч, чтобы вернуться раньше, чем умер. Госпиталю пришлось заменить ему легкие. На Плато Альфа он до сих пор был вроде героя.

Даже Грили не перевернул бы автомобиля. Никто бы не перевернул, зная хоть что-нибудь об автомобилях. Машина могла развалиться в воздухе!

Но Мэтту это не пришло в голову. Он мало знал о механизмах. Диковинные домашние зверушки с Земли были предметом необходимости, но машины — это роскошь. Колонистам нужны были дешевые дома, и морозоустойчивые фруктовые сады, и ковры, которые не нужно делать вручную. Им не были нужны механические посудомойки, холодильники, электробритвы или автомобили. Сложные механизмы приходится делать другими машинами, а команда очень настороженно относилась к передаче машин колонистам. Те механизмы, которые они все-таки получали, находились в общественном пользовании. Самым сложным средством передвижения, знакомым Мэтту, был мотоцикл. Автомобиль не предназначался для полетов без гироскопа, но Мэтт летел именно так.

Он должен был углубиться в туман, чтобы скрыться от полиции. Чем быстрее он будет падать, тем дальше оставит их позади.

Вначале кресло прижало к нему всей силой тяги пропеллеров — примерно полуторным тяготением Горы Посмотрика. Взвыл ветер, невзирая на звукоизоляцию. Воздух сопротивлялся все сильней и сильней, пока не уравновесил тягу винтов и тогда Мэтт перешел в свободное падение. И продолжал падать все быстрее! Теперь воздух начал одолевать тягу, и Мэтт едва не свалился на крышу кабины. Он подозревал, что делает с автомобилем нечто необычное, но даже не подозревал, сколь необычное. Когда трение о воздух начало выволакивать его с сиденья, Мэтт вцепился в подлокотники и отчаянно огляделся, ища, чем бы закрепиться. Нашел привязные ремни. Когда он исхитрился их застегнуть, они не только удержали его, но и придали уверенности. Именно для этого они, явно, и предназначены.