Подарок с Земли
Шрифт:
Через несколько минут здесь будет кишеть полиция. Они ожидают только ухода членов команды, чтобы сосредоточиться в этом районе. Полли мало было стать невидимкой. Еще нужно было достаточно много листьев, чтобы они преградили путь инфракрасному излучению ее тела.
Она вряд ли могла себя винить за то, что упустила капсулу. Сыны Земли не в силах были расшифровать мазерное сообщение, но команда могла это сделать. Они знали ценность капсулы. Но знала ее и Полли — теперь. Когда восемнадцать тысяч колонистов Горы Посмотрика узнают, что было в этой капсуле…
Настала ночь.
Глава 2. Сыны Земли
С колокольни Кэмпбеллтауна донеслись четыре оглушительно звонких ноты. Звуковые волны, не меняя конфигурации, вылетели из города и понеслись через поля и дороги, ослабевая по мере своего продвижения. Над шахтой они пронеслись уже едва заметными. Но люди там подняли головы и опустили инструменты.
В первый раз за день Мэтт улыбнулся. Он уже чувствовал вкус холодного пива.
Дорога от шахты вела все время под гору. Мэтт подъехал на мотоцикле к заведению Циллера, когда оно только начинало наполняться. Он заказал себе кувшин, как обычно, и первый стакан опрокинул не переводя дыхания. Что-то вроде благодати снизошло на него и он осторожно, по стеночке, чтобы не было пены, налил второй стакан. Мэтт сидел, посасывая пиво, а тем временем все новые и новые рабочие после смены прибывали в пивную.
Завтра была суббота. На два дня и три ночи он может забыть ненадежных маленьких бестий, зарабатывавших ему на жизнь.
Вдруг Мэтта толкнули локтем в шею. Он не обратил внимания: привычку толкаться его предки привезли с перенаселенной Земли и бережно сохранили. Но локоть ударил его вторично, как раз, когда он подносил стакан ко рту. Чувствуя, как пиво влажно струится по его шее, Мэтт обернулся, чтобы мягко упрекнуть обидчика.
— Извиняюсь, — сказал невысокий смуглый человек с прямыми черными волосами. У него было худое, лишенное выражения лицо и облик усталого клерка. Мэтт вгляделся попристальней.
— Худ, — сказал он.
— Да, меня зовут Худ. Но я вас не узнаю, — в голосе человечка прозвучала вопросительная интонация.
Мэтт ухмыльнулся — он любил красивые жесты. Погрузив пальцы в воротник, он рывком распахнул рубаху до пояса.
Похожий на клерка тип отшатнулся, и тут ему на глаза попался крошечный шрам на груди Мэтта.
— Келлер.
— Верно, — ответил Мэтт и застегнул рубаху.
— Келлер. Будь я п-проклят, — произнес Худ. Отчего-то было ясно, что такими словами он не привык бросаться. — Не меньше семи лет прошло. Что же ты поделывал в последнее время?
— Хватай стул. — Худ углядел свой шанс и оказался на табурете рядом с Мэттом раньше, чем сидевший здесь
Улыбка Худа внезапно увяла.
— Э… ведь ты же не держишь на меня зла за этот шрам, верно?
— Нет! — с чистосердечной пылкостью отвечал Мэтт. — Во всем виноват был я. Да и вообще это было давным-давно.
Так оно и было. Мэтт учился в восьмом классе в тот злосчастный день, когда Худ пришел к нему в класс, чтобы одолжить точилку для карандашей. Тогда он увидел Худа впервые: парнишка величиной примерно с Мэтта, хотя явно на год старше; недоросток, нервический старшеклассник. К несчастью, учителя в классе не оказалось. Худ прошел до самого конца комнаты, ни на кого не глядя очинил карандаш и, повернувшись, обнаружил, что обратный путь перекрыт толпой орущих и скачущих восьмиклассников. Для Худа, новичка в этой школе, они должны были выглядеть толпой каннибалов. А впереди всех был Мэтт, орудовавший стулом как укротитель.
Худ выбежал, одичав от ужаса. Заостренный кончик карандаша он оставил в груди у Мэтта.
То был один из немногих случаев, когда Мэтт хулиганил. Шрам был для него метиной позора.
— Вот и славно, — сказал Худ с явным облегчением. — Так ты теперь шахтер?
— Верно, и жалею об этом всякий час, как не сплю. Оплакиваю тот день, когда Земля отправила нам этих змеенышей.
— Наверняка это лучше, чем копать самим.
— Ты так думаешь? Готов выслушать лекцию?
— Секунду, — Худ героическим жестом осушил стакан. — Готов.
— Рудокопный червь имеет пять дюймов в длину и четверть дюйма в диаметре, это мутировавший дождевой червяк. Перемалывающее отверстие у него усажено по кругу мелкими алмазными зубами. Он переваривает руды металлов удовольствия ради, но в качестве корма его необходимо снабжать брикетами синтетического вещества, для каждой разновидности червяка особого, а у него на каждый металл по разновидности. Это все усложняет. На нашем участке шесть разновидностей, и я должен присматривать, чтобы у каждой разновидности наготове был свой брикет.
— Звучит не так уж сложно. А они могут сами находить свою пищу?
— Теоретически могут. А на практике не всегда. Но это еще не все. Руду разлагают бактерии у червя в желудке. Потом червь выбрасывает зернышки металла вокруг брикета пищи, а мы их подбираем. Так вот, эта бактерия очень легко погибает. Если погибает бактерия, гибнет и червь, потому что металлическая руда закупоривает ему кишечник. Тогда его тело съедают другие черви, чтобы сберечь руду. Только в пяти случаях из шести руда оказывается не та.
— Черви друг друга не различают?
— Точно, черт побери, не различают. Они жрут не те металлы, они жрут не тех червей, они жрут не те пищеблоки: а когда они все делают, как надо, то все равно сдыхают через десять дней. Так уж они задуманы из-за того, что зубы у них слишком быстро изнашиваются. Предполагается, что они должны плодиться, как черти, чтобы скомпенсировать потери, но очевидная правда состоит в том, что за работой им просто не хватает на это времени. Нам приходится опять идти к команде за новыми.