Подарок Тартини
Шрифт:
– Вы знаете этот язык? – загорелись глаза Дарьи. – Что означают, например, вот эти цветы? – она указала рукой на анютины глазки.
– Они приглашают к веселью, - с готовностью объяснила девушка, - а вот эти нежные маргаритки обещают никогда не выдавать вашу тайну… Всем известно, какой смысл таит в себе роза. Это королевский цветок, его удел – любовь. Кстати, ландыш тоже говорит о любви, только о тайной… Душистый горошек дарят на прощание в благодарность за всё. Есть даже цветы согласия и отказа: гвоздика однотонная и гвоздика пёстрая… Если человек проявляет недогадливость, ему посылают пион.
– Да здесь целая азбука! – остановил словоохотливую цветочницу Виталий Александрович. – Какой цветок следует дарить женщине, если хочешь сказать ей, что она затмевает всех? Если у Вас есть такой, я возьму.
– Есть, есть, и такой есть! – услужливо извлекла она из глубины корзины цветок картофеля.
Виталий растерянно воззрился на предлагаемое растение.
– Я подозревал, что это не роза, - наконец, сказал он, - но… Впрочем, не мы изобрели язык цветов, - с этими словами он протянул веточку Даше.
– Спасибо, - тихо произнесла она и вплела цветок в волосы.
Виталий посмотрел на неё с улыбкой, потом перевёл взгляд на цветочницу, уже удалившуюся на приличное расстояние.
– Теперь я понимаю, что чувствовал Йозеф Кнехт, - сказал он задумчиво.
– Кто это?
– Герой «Игры в бисер», если ты читала Гессе. Йозеф прошёл длинный путь от ученика до Магистра и как-то высказал другу интересную мысль о том, что порой правители страдали всю жизнь от неразделённой любви к своим подданным. «Душа их рвалась к землепашцам, пастухам, ремесленникам, учителям и ученикам, но как редко они видели их, вечно вокруг вертелись министры, военные, словно стеной отделяя их от народа». Со мной происходит то же самое, что и с Магистром: я рвусь к людям, но вижу лишь коллег, испытываю желание посидеть с учениками и детьми, а вокруг только учёные и элита. Дагни, Андерсен, эта цветочница – словно глоток свежего воздуха! И ты, такая близкая и желанная…
Они продолжили путь молча, думая каждый о своём, но было спокойно и уютно от этого молчания. Старый дворик распахнул навстречу ворота, мимо деревянного солдата и пушек они прошли в дом. Снаружи он казался небольшим, но внутри него помещалась огромная бальная зала с высоким потолком и ребристыми узкими колоннами.
– Мне здесь нравится, - заскользила под воображаемую музыку Дарья, - удивительно, каким огромным и пустым кажется этот зал без людей!
Только она это произнесла, как повсюду вспыхнули свечи, полилась музыка, из многочисленных дверей хлынули нарядные пары.
– Цветы маленькой Иды, - зачарованно прошептал Виталий Александрович, - Дарья, сказки сбываются!
– Завтра они увянут, – ответила ему девушка, с восторгом оглядываясь по сторонам, - но сегодня их праздник, и мы с Вами, Виталий Александрович, гости на этом изысканном балу. Вы слышите? По-моему, это Штраус.
Цветочный хоровод двигался изящно и легко. Анютины глазки закружили Дарью в мазурке, она лишь успела краем глаза заметить, как президента увлекла за собой стройная Орхидея. «Мы можем разговаривать на языке цветов! – догадалась Дарья. – Ведь не зря цветочница поведала нам о нём. Попробую сменить партнёра».
Через несколько
И вдруг музыка стихла.
– «Белый танец»! – громогласно объявил Главный Устроитель Бала. – Дамы приглашают кавалеров!
Дарья набрала полную грудь воздуха и шагнула к Ландышу. С замирающим сердцем двигалась она в такт музыке. Глаза искали президента, но его трудно было разглядеть в вихре танцевальных фигур. Может, стоит прекратить эту игру и подарить танец друг другу? Зазвучала «Минутка» Шопена, и под властью его чарующей мелодии Дарье захотелось почувствовать в своих руках тепло человеческих рук, а не продолговатые листья с прожилками.
И вдруг ряды танцующих разомкнулись, и она увидела, что Виталий Александрович вальсирует с Алой Розой. Глаза Дарьи перехватили его взгляд - в тот же миг всё для них стало ясно. Их руки переплелись, и они отдались во власть шопеновского вальса. Зала внезапно опустела, теперь им было много простора для танца, танца их чувств, которые уже не вмещали стены старой усадьбы отставного моряка. Танец увлёк их в Космос, к ярким голубым звёздам, потом бережно опустил на снежные вершины древних гор, где совсем не чувствовалось холода, продолжился на главной площади Возрождённого Города, и закончился на берегу Женевского озера.
Усталые, счастливые, не отпускающие своих ладоней, они опустились на колени возле нежно-прозрачной воды и их головы склонились друг к другу.
Чья-то тень мелькнула над ними, оставшись незамеченной, но тот, кому она принадлежала, видел всё. Его существо не выдержало вида влюблённых, и, вскочив на Морфея, Гипнос со всей скоростью, на какую был способен его конь, помчался прочь.
Он заперся в своём Городе-Дворце, среди эшеровских храмов, и думал о Даше и Виталии Александровиче. Она подвергала его мир огромному риску, позволив этому человеку посетить его, но он не мог приказать ей не делать этого: Дарья больше не была простой учительницей литературы. Она могла свободно распоряжаться событиями во владениях сновидческого пространства и была совершенно самостоятельна в своём выборе и решениях. Она оказалась способной ученицей. Так почему же острая тоска гложет сердце Гипноса?
Он разыскал забытую книгу о способах завоевания женщин и раскрыл главу о поцелуе. Что это? Почему люди делают это? Он жадно прочитывал страницу за страницей, пытаясь понять, что же спрятано в этом простом и одновременно загадочном акте. Вдруг ему пришла мысль. Он вскочил на ноги и приблизился к одной из нимф, возлежащих на траве у ручья.
– Встань! – повелительно произнёс он, и девушка повиновалась.
Гипнос привлёк её к себе, страстно поцеловал в полураскрытые губы. Нимфа ответила, но её поцелуй не обжёг его.