Подарок тролля

Линдгрен Астрид

— Не ходи к матушке, — сказал крестьянин. — Ей дела нет ни до тебя, ни до меня. Сердце у нее не лежит ни к кому, кроме большого, черного тролленка.

— Вы так думаете, батюшка? — спросил мальчик и заглянул в глаза отцу. — Тогда, может, поначалу мне лучше с вами остаться?

Крестьянин почувствовал такую радость, что слезы чуть не хлынули у него из глаз.

— Да, оставайся только со мной! — произнес он, схватил мальчика и поднял его на руки. Он так боялся еще раз потерять сына, что пошел дальше, не выпуская его из объятий.

Так прошли они несколько шагов, и тут мальчик заговорил.

— Хорошо, что вы несете меня на руках осторожно,

не то что подменыша, — сказал он.

— О чем ты? — спросил крестьянин.

— Ведь троллиха несла меня на руках по другую сторону ущелья. И всякий раз, когда вы спотыкались и чуть не роняли подменыша, она тоже падала вместе со мной.

— Что ты говоришь? Вы шли по другую сторону ущелья? — спросил крестьянин и глубоко задумался.

— Я никогда прежде так не боялся, — продолжал мальчик. — Когда вы бросили тролленка вниз в пропасть, троллиха хотела бросить меня следом за ним. Кабы не матушка…

Крестьянин чуть замедлил шаг и стал выспрашивать мальчика:

— Расскажи, как тебе жилось у троллей?

— Иногда бывало трудновато, — ответил малыш, — но, когда матушка бывала ласкова к тролленку, троллиха бывала ласкова ко мне.

— Била она тебя? — спросил крестьянин.

— Не чаще, чем вы били ее детеныша.

— Чем тебя кормили? — продолжал расспрашивать мальчугана отец.

— Всякий раз, когда матушка давала тролленку лягушек и мышей, меня кормили хлебом с маслом. Когда же вы ставили тролленку хлеб с маслом, — троллиха предлагала мне змей и репейник. Первую неделю я чуть не умер с голода. Кабы не матушка…

Не успел ребенок произнести эти слова, как крестьянин круто повернул назад и начал быстрыми шагами спускаться в долину.

— Не знаю, как это могло получиться, — сказал он, — но, сдается, от тебя пахнет дымом пожара.

— Ничего тут удивительного нет, — сказал мальчик. — Ведь прошлой ночью меня бросили в огонь, когда вы швырнули тролленка в горящий дом. Кабы не матушка…

Тут крестьянин так страшно заторопился, что почти бежал. Но внезапно он остановился.

— А теперь скажи, как получилось, что тролли отпустили тебя на волю? — спросил он.

— Когда матушка пожертвовала тем, что было для нее дороже жизни, тролли уже потеряли власть надо мной и отпустили меня, — произнес мальчик.

— Разве она пожертвовала тем, что для нее было дороже жизни? — спросил крестьянин.

— Да, верно, так оно и было, когда она позволила вам уйти, ради того чтобы сохранить тролленка, — ответил мальчик.

Жена крестьянина по-прежнему сидела у колодца. Она не спала, но словно окаменела. Она не в силах была пошевельнуться и все, что творилось вокруг, она не замечала, как если б и вправду умерла. И тут вдруг она услыхала, как вдали кричит ее муж, он звал ее по имени, и сердце ее забилось снова. К ней опять вернулась жизнь. Она открыла глаза и огляделась вокруг, словно человек, только что проснувшийся. Стоял ясный день, светило солнце, выводил трели жаворонок, и казалось совершенно немыслимым, что и в этот чудесный день ей снова придется тащить на плечах свою беду. Но внезапно она увидела обуглившиеся бревна, которые валялись вокруг, и толпы людей с черными, закопченными руками и разгоряченными лицами. И поняла, что пробудилась к еще более горестной жизни, чем прежде. Но все-таки в ней осталось ощущение того, что страдания ее подошли к концу. Она оглянулась: «Где же подменыш?»

Он не лежал больше у нее на коленях, и нигде поблизости его не было. Если бы все было, как прежде, она бы вскочила и начала его искать, но теперь она как-то непостижимо почувствовала, что это не нужно.

Она услыхала вновь, как со стороны леса зовет ее муж. Он спускался вниз к усадьбе по узкой тропинке, и все чужие люди, что помогали гасить пожар, побежали ему навстречу и окружили его так, что она не смогла его видеть. Она слышала только, как он все снова и снова звал ее по имени, словно ей тоже надо было поспешить ему навстречу, ей, как и всем остальным.

И голос его возвещал об огромной радости, но она все-таки продолжала сидеть, тихо и безмолвно. Она не смела шевельнуться. Наконец целая толпа людей окружила ее, и муж, отделившись от остальной толпы, подошел к ней и положил ей на руки прекраснейшего ребенка.

— Вот наш сын. Он вернулся к нам, — сказал он, — и спасла его только ты, и никто иной.

Астрид Линдгрен

В стране между Светом и Тьмой

У меня болит нога. Она болит уже целый год. И уже ровно год я лежу в постели. Наверно, поэтому моя мама такая печальная. Конечно, все из-за моей ноги. Однажды я даже слышал, как мама говорила папе: «Знаешь, по-моему, Йёран уже никогда больше не сможет ходить».

Ясное дело, она не думала, что я услышу эти слова.

И вот я целыми днями лежу в кровати, читаю, рисую либо играю с конструктором, что-нибудь строю. А когда начинает смеркаться, мама приходит и говорит:

— Зажжем лампу или тебе хочется, как всегда, посумерничать?

Я отвечаю, что хочу, как всегда, посумерничать. Мама снова выходит на кухню. Вот тут-то и стучит в окошко господин Лильонкваст. Живет он в Стране Сумерек, в Стране Между Светом И Тьмой. Еще она называется — Страна, Которой Нет. Каждый вечер сопровождаю я господина Лильонкваста в Страну Между Светом И Тьмой.

Никогда не забуду, как он взял меня с собой туда в первый раз. Тем более что это произошло в тот самый день, когда мама сказала папе, что я никогда больше не смогу ходить. Вот как все это случилось.

Смеркалось. В углах сгустился мрак. Зажигать лампу мне не хотелось, ведь я только-только услышал, что мама сказала папе. Я лежал и думал: неужто я и вправдуникогда больше не смогу ходить? Еще я думал про удочку, которую мне подарили на день рождения и которой, быть может, мне никогда не придется удить рыбу. И пожалуй, я даже чуточку всплакнул. Вдруг кто-то постучал в окно. Мы живем на четвертом этаже в доме на улице Карлбергсвеген.

Потому-то я и удивился. Вот так штука! Кто бы это мог забраться на высокий четвертый этаж и постучать в окно? Ну конечно же, это был господин Лильонкваст, он, и никто иной. Он прошел прямо через окно. Хотя оно было закрыто.Это был очень маленький человечек в клетчатом костюмчике с высоким черным цилиндром на голове. Он снял цилиндр и поклонился. Я тоже поклонился, насколько это возможно, когда лежишь в кровати.

— Меня зовут Лильонкваст, — представился человечек в цилиндре. — Я расхаживаю по наружным жестяным подоконникам и смотрю, не найдутся ли здесь в городе дети, которые захотели бы побывать в Стране Между Светом И Тьмой. Может, ты хочешь?