Подарок золотой рыбки
Шрифт:
— Боже мой! Значит, когда люди говорят, что у них в доме беспорядок, это означает безупречную чистоту. Здесь действительно полный разгром.
— Они хорошо поработали. Взгляни. — Райли повел Пейдж по дому, показал гостиную, столовую и кухню. Они перешагивали через кастрюли и сковородки, добираясь до черной лестницы. Наверху была та же картина. Постельное белье сдернуто с кроватей, выдвижные ящики перевернуты, с полок все сброшено на пол.
— Какой ужас. — Пейдж покачала головой, оглядывая спальню миссис Делани. — Сразу видно — поработали очень серьезные
— Согласен. Знаю, что твой дом хорошо охраняется, но поосторожней, Пейдж. Пока твой отец не расскажет, что произошло, нам надо быть осмотрительными.
Пейдж немного ободрилась.
— Именно об этом я пришла тебе сказать. Мой отец пришел в себя.
— Здорово. Как он?
— Он в порядке, я думаю. Но совершенно не помнит, что случилось с ним в Китайском квартале. Он говорил всего несколько минут. Я спросила его о драконе, но он не понял, о чем я говорю. Врач уверяет, что в этом нет ничего необычного, краткосрочная потеря памяти.
— Чертовски некстати, — проворчал Райли. Промелькнула мысль — действительно ли Дэвид не может вспомнить или это просто уловка. Но он решил не омрачать радость Пейдж и оставил сомнения при себе.
— Теперь все пойдет лучше, — сказала она. — Конечно, мы еще не вернули дракона, но я чувствую, что мы приближаемся к нему. Как только папа сможет рассказать, зачем он отправился в Китайский квартал, мы узнаем, кто стоит за нападением и ограблением.
От ее улыбки Райли стало светло на душе. Ему нравился оптимизм в ее голосе. В этом она напомнила ему бабушку, Нэн в любой ситуации стремилась увидеть хорошее, потенциальные возможности. Но разум предупреждал об осторожности.
— Надо обеспечить безопасность твоему отцу, — начал он.
— Моя мать обещала вызвать охранника из нашей службы безопасности.
— Хорошо, — кивнул Райли. — Нельзя допустить новое нападение на мистера Хатуэя.
— Моя мать стоит на страже. Она знает, как защитить то, что принадлежит ей. — Пейдж помолчала. — В любом случае, почему бы мне не помочь тебе с уборкой? Ты ведь за этим сюда приехал?
— Конечно. Но Хатуэи не занимаются уборкой.
Ее карие глаза блеснули.
— Обычно нет. Но думаю, я смогу справиться. Кроме того, я видела твою квартиру, и не думаю, что ты эксперт в этом деле.
— В пятницу вечером у тебя нет занятия получше? Не идешь на свидание с Марти?
— Мартином.
— Неважно. Почему нет?
— Он не приглашал на свидание.
— Ты из тех девушек, которых в среду нужно просить о свидании в пятницу?
— В понедельник или во вторник, в крайнем случае, — уточнила она. — А как насчет тебя? Ты из тех, кто звонит в четыре часа в пятницу и говорит: «Эй, детка, хочу прогуляться с тобой сегодня вечером?».
— А что? Не нравится?
— Никакого изящества. Никакого стиля. — Пейдж прошла в комнату Нэн и подняла один ящик с пола. Она положила его на кровать и начала складывать нижнее белье.
Райли смотрел на нее с порога. Пейдж снова удивила его. Она должна быть вне себя от радости — праздновать с друзьями в модном ресторане — отец
— Ты намерен помогать? — Она с любопытством посмотрела на него. — Или будешь стоять и наблюдать?
— Я еще не решил.
Пейдж закончила с одним ящиком и вставила его в комод.
— Ты, наверное, не хочешь заниматься нижним бельем бабушки. Я понимаю, женские вещички смущает тебя.
— Заниматься бельем бабушки мне, конечно, неловко, — согласился он, улыбаясь. — Женское нижнее белье — другое дело.
— Держу пари. Красные трусики и черный пояс с подвязками, верно?
— Никакой предвзятости. Никакой дискриминации. Полная свобода.
Пейдж закатила глаза.
— Уверена, ты говоришь правду. У тебя сейчас есть женщина?
— Да, — кивнул Райли. — Настырная, любопытная блондинка, которая задает слишком много вопросов.
Пейдж закончила с другим ящиком.
— Помоги мне собрать постельное белье, — сказала она, игнорируя его слова. — Может, стоит постирать простыни. Бьюсь об заклад, твоя бабушка почувствует себя лучше, если мы все это уберем.
— Она обожает чистые простыни. Мне приходилось менять постель каждое субботнее утро. Первые четырнадцать лет жизни я с радостью засыпал на любых простынях. Спальные мешки и старые одеяла были нормой. — Райли пожалел, что упомянул об этом, заметив жалость в глазах Пейдж. — Как в кемпинге. Очень весело, — добавил он, ему не нужно ее сочувствие.
— Это неправильно. Каждый ребенок заслуживает, по крайней мере, еду, крышу над головой, одежду, безопасность.
— На это нужны деньги. Не думаю, что ты понимаешь.
Пейдж бросила постельное белье на пол, оставив голый матрас.
— Ты всегда заводишь разговор о деньгах. Ты всегда подчеркиваешь, насколько мы разные. Словно хочешь напомнить о границе между нами, которую мы не можем пересечь.
Она совершенно права. Он воздвигал границу между ними, потому что сейчас, в спальне, где кровать лишь в нескольких футах от него, легко забыться. Цветочный аромат, исходящий от нее, дразнил, карие глаза манили. И ее тело. Надо быть святым, чтобы не замечать очертания груди под шелковой блузкой или стройные бедра, обтянутые черными брюками. Она прекрасно упакована, и он умирал от желания избавить ее от этой упаковки.
— Ну что? Нечего сказать? — подталкивала она к ответу.
— Ты сказала за нас обоих.
— Покажи мне свою комнату, Райли.
— Я давно в ней не живу.
— Покажи мне, где ты спал, когда ты здесь жил.
Еще один вызов, он видел по ее глазам. Пейдж хотела познакомиться с ним поближе, влезть к нему в мысли. А он — проникнуть в ее тело. Две абсолютно противоположные цели. Они соединились бы, эти цели, подумал он, если бы он дал ей то, что она хочет…
Райли повернулся и пошел по коридору в свою старую спальню. Это была комната его матери, она жила в ней девочкой, но там уже не осталось никаких следов ее пребывания.