Подарок
Шрифт:
– Я приболела чуть-чуть. А так я безумно счастлива, просто потому что я здесь и участвую во всем этом.
Неожиданно Томаса позвали, он учтиво поклонился, извиняясь за прерванный разговор, и ушел, а я снова осталась одна, оглядывая результаты своих трудов. Однако осталась от этого столкновения теплая полоса в душе, хотя вряд ли для него это имело такое же немалое значение, как для меня.
По окончанию дня мы все отправились в отель, находившийся в пятнадцати минутах ходьбы от места съемок. Мы шли большой гурьбой по заснеженным улицам, погруженным во мрак приближающейся ночи. Сценаристы разговаривали между собой, обсуждая нечто важное, касающееся
Костюмеры общались с гримерами, бурно разглагольствуя на тему потасканных одежд, поцарапанных лиц, и я могла бы присоединиться к ним, потому что я тоже художник, довольно хороший, как понимаете. Но застенчивость взяла верх. Я оправдывала свое поведение тем, что от художника у меня только диплом архитектора и малярная кисть, хотя дома стопками лежали прекрасные живописные и графические работы, из-за которых меня и взяли в лучший архитектурный университет Англии, от которых у всех, кто смотрит на картины дольше одной секунды, и кто хоть немного разбирается в искусстве, захватывало дух. Но в тот момент я совершенно об этом не помнила.
Я снова шла одна, наблюдая, как постепенно начинается дождь. Совсем как в те годы, когда кроме самой себя у меня в друзьях не было. И вот это время вернулось. Тогда мне казалось, что я на какое-то время снова обрела друзей, поэтому это одинокое время вернулось только сейчас, но на самом деле одна я была уже очень давно. Но хорошо, что я об этом тогда не подумала, а то стало бы еще тоскливее на душе.
Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнула от неожиданности. Большая ладонь Томаса и его длинные озябшие пальцы держали меня за плечо. Он широко улыбался от свершения своей пакости. Но для меня это была радость, и все равно, что немного было неожиданно. Рядом появилась Карина, также улыбаясь и даруя этим ощутимое тепло, что даже легкий морозец пропал.
Ее щеки и нос приобрели красноватый оттенок. Я посмотрела на Томаса, укутавшегося в шерстяной шарф так, что ниже носа все было спрятано. Карина была так же сильно закутана. Ну, а я шла с «голой шеей», как сказала бы мама, будь она там, и без шапки, высунув руки из карманов, потому что ладони там потели. Но такая разница снаряжения вполне ожидаема, ведь я жила в месте, где летом – нещадная жара, от которой нет сил, даже чтобы думать, а зимой – жгущий холод, и за ночь может выпасть годовая норма снега Лондона.
– Как тебе не холодно? – спросила Карина, но я еле ее расслышала из-за шарфа. – На улице же дубак!
– Просто, каким бы ни был южным Южный Урал, это Урал. Поживите там лет так пять, и ко всем природным условиям будете готовы.
Я вспомнила все те стихийные ненастья, что настигали меня саму. Хорошее было время. Опасное, но это не главное.
– Ты раньше жила на Южном Урале? А где это? – спросил Томас.
– Далеко-далеко отсюда, – я вздохнула, ностальгируя.
Мое лицо расплылось в довольной улыбке из-за теплых воспоминаний.
– Очень конкретно. Но хоть расскажи, как выглядит оно. Родино твое.
– Там красивее, чем где-либо еще. Бескрайние степи, к августу становящиеся золотыми. Там самая плодородная почва. Растут самые душистые дикие травы, из которых получается очень вкусный чай. Там почти нет дубов, кленов,
– Да любой другой климат лучше, чем в Лондоне! – сказала Карина, потому что жила большую часть жизни в Америке и никак не могла привыкнуть к погоде Англии.
– Вообще в Лондоне летом было бы так же жарко, как на Урале, если бы не ветра. Из-за близости к океану и морям, здесь постоянно плюсовая погода. Для вас -5 градусов по Цельсию – уже трагедия, а у нас в -20 в школу даже первоклашки ходят. Летом бывает либо жара такая, что мозг плывет, а генераторы перегреваются и перестают работать, либо ливни неделями, что привокзальную площадь затопит, машины в воде плавают, реки из берегов выходят, дома и хозяйства уносятся рекой в дальние неизвестные края.
– Жесть, – подытожил Томас, в шоке качая головой.
– Да не, нормально. Поживешь – привыкнешь. Я ж привыкла, что в Лондоне нормального лета нет. Ах, как вспомню, как одной жаркой неделькой не хотела я окно открывать, чтобы жару не впускать, аж жалко становится английский народ, что редко они испытывают такое!
– В Шотландии еще холоднее, так что не жалуйся, – несколько обижено сказал Томас.
Видно было, что ему нравилась погода Лондона. Но это его дело. Я не хотела поддакивать, чтобы понравиться, так что мне было совершенно все равно, что ему не по душе моя точка зрения.
– Я знаю. Но вот последние года в России я жила в Санкт-Петербурге, о нем же тоже говорят, что погода всегда одна и та же, дождь постоянно. Но зима там крепкая, летом бывают такие жаркие деньки, что снимаешь с себя все, лишь бы оно не липло к твоему потному телу. Испытывал когда-нибудь такое?
– Да. На Бали, на Сейшелах, на Канарах, на Гавайях, в Испании, в Калифорнии… да много где.
– Но только не в Англии, заметь.
– Ты меня убедила. Твоя реклама или пиар-программа сработала успешно. Обязательно слетаем туда когда-нибудь, – Томас обнял меня и прижал к себе, игриво сдавливая меня.
– А что только вы нежность получаете? – Карина прижала себя ко мне.
Я высвободилась и обняла обоих за плечи.
Когда я ложилась спать в своей комнате, стены, которые были настолько тонки, что пропускали все звуки, поведали мне о любви между Кариной, ее мужем и ее дочерью вновь. Я вспомнила их затуманенные временем голоса и лица, их улыбки и истории.
Я стала вспоминать своих друзей. Сотни лиц и голосов предстали предо мной. Я вспомнила последнюю встречу с лучшей подругой из университета. Она уехала за полгода до окончания учебы. Мы мало переписывались, а потом вовсе перестали. Моя некогда лучшая подруга не так уж по-дружески поздравила меня с днем рождения, так что я вовсе на нее обиделась. Она удалила меня из друзей, я ее тоже. Когда она подписывалась на меня с разных аккаунтов в Инстаграме, я не подписывалась на нее, не считая это нужным, потому что мы давно уже не были друзьями. День за днем вспомнить ее лицо становилось все сложнее.