Подбельский
Шрифт:
— Товарищи, нам нужно быть начеку, — говорил Подбельский. — Почта и телеграф могут оказаться первыми объектами борьбы.
Из наркомата Подбельский решил в автомобиле отправиться на телеграф. Машина петляла по глухим переулкам. В одном из переулков, выходящих на Чистые пруды, у гостиницы «Прогресс», дорогу преградили два всадника, как будто из-под земли выросшие перед машиной.
— Кто едет? — раздался окрик.
— Комиссар почт и телеграфов…
— Его-то нам и нужно…
Нарком глянул из машины. Перед ним на непослушном скакуне гарцевал одетый в морской бушлат коренастый,
Только тогда Подбельский понял, что наскочил на патруль левых эсеров. Раздумывать было некогда. Решение пришло в какую-то долю секунды. Выскочив из противоположной дверцы автомобиля, Вадим Николаевич мигом вбежал в гостиницу. Время, которое потребовалось левоэсеровским молодчикам, чтобы спешиться, оказалось вполне достаточным для опытного подпольщика; он успел подняться наверх и, пробежав через ресторан гостиницы, выпрыгнуть в окно на крышу соседнего дома, а там уже незаметно спуститься на другую улицу и дойти до телеграфа.
Теперь надо было выручать невольного заложника — шофера, а также спасти машину. Но для этого необходимы люди, а из охраны телеграфа невозможно выделить даже одного человека. На телефонной станции охрана была более многочисленна, и, взяв оттуда несколько человек, нарком снова направился к месту, где его пытались арестовать. Однако автомобиля и шофера там не оказалось. Должно быть, их уже увели.
Пока Подбельский собирал людей, на телефонную станцию явился человек в полном вооружении и представился, как уполномоченный Всероссийской Чрезвычайной комиссии, прикомандированный для наблюдения за безотказными действиями некоторых телефонов. Пришелец сунул комиссару станции записку с перечнем этих номеров.
— Ваш мандат, — потребовал комиссар, интуитивно почувствовавший неладное.
— Мандата нету. Дзержинский арестован, — выпалил самозванный «уполномоченный ВЧК».
Видя, что здесь так просто дело не обойдется, кто-то из сопровождавших его предложил:
— Пойдем вниз, там есть телефон, оттуда мы позвоним в отряд…
Подбельский, успевший к этому времени вернуться на телефонную станцию, услышал часть разговора.
В это время позвонили с телеграфа. Туда, оказывается, явился отряд человек в сорок и, заявив, что он прислан наркомом Подбельским, вошел в здание.
Подбельский вспоминал позже:
«Телеграф был занят первым отрядом поповцев (мятежников. — Ред.)… около восьми часов вечера при следующей обстановке: как только я освободился из-под ареста (это было недалеко от телеграфа), я прибежал на телеграф, чтобы взять десять солдат и попытаться отбить автомобиль и освободить шофера, но начальник караула телеграфа отказался мне дать солдат. Тогда я поспешил на телефонную станцию, откуда удалось отправить отряд латышей к месту моего ареста, но там уже автомобиля и шофера не оказалось — поповцы успели увести автомобиль.
Как раз в это время с телеграфа сообщили, что туда явился отряд в сорок человек и, заявив, что он прислан Подбельским, вошел в помещение телеграфа, не встретив со стороны начальника караула возражений. Я немедленно созвонился с начальником телеграфа Тимаковым, отправил его на разведку и выяснил,
Между тем в этот промежуток времени на телеграф уже успел явиться второй отряд Попова, уже во главе с Прошьяном, который и стал распоряжаться на телеграфе…»
Прошьяну удалось проникнуть на телеграф, пользуясь неосведомленностью охраны. Вскоре его небольшая фигура уже замелькала в аппаратной. Здесь собралось человек двадцать служащих. Прошьян подошел к столу и, стукнув кулаком, быстро заговорил:
— Мы убили Мирбаха…
Выждав немного, чтобы увидеть, какое это произведет впечатление, он продолжал:
— Совет Народных Комиссаров арестован…
Он окинул всех взглядом и только тогда заметил среди присутствующих в аппаратной двух-трех активных коммунистов, его старых противников.
— Товарищи, оставайтесь на местах и спокойно работайте! — обратился к телеграфистам один из них.
Прошьян быстро спустился в караульное помещение, где находился отряд моряков-поповцев, крепко обругал их за разболтанность и, взяв с собой несколько человек, снова поднялся в аппаратную. Видно было, что он торопится и нервничает. Оставив вместо себя члена ЦК почтово-телеграфных служащих Василия Лихобабина, Прошьян покинул станцию. Но, уходя, он успел отдать распоряжение об аресте комиссара телеграфа и замеченных им в аппаратной коммунистов.
Несколько крепких парней вывели арестованных из здания телеграфа, предварительно отобрав у них оружие. Арестованных вели по потемневшим улицам и закоулкам Москвы. Везде стояли левоэсеровские патрули. В Покровских казармах горели огни. Конвоир сказал, что все войска, находящиеся в Покровских казармах, перешли на сторону восставших и что сейчас там идет митинг. Недалекий сравнительно путь от телеграфа до дома Морозова в Трехсвятительском переулке, куда привели арестованных, показался им изнурительно длинным и долгим.
Тем временем Лихобабин начал хозяйничать на телеграфе. Прежде всего он передал телеграмму во все отделения телеграфа, предложив задерживать все депеши за подписью Ленина и Свердлова, а равно и депеши, направленные кадетами и монархистами, как вредные для советской власти, которая будто бы находится в руках левых эсеров.
Конвоир, сказавший, что войска, расквартированные в Покровских казармах, перешли на сторону эсеров, солгал. Может быть, он это сделал, чтобы запугать арестованных, а может быть, просто высказал вслух то, что ему хотелось бы увидеть наяву.