Подчинение
Шрифт:
То ли вино, то ли его доброжелательность развязывала язык:
– Вы мне мстите? За то, что я тогда… так грубо высказалась?
– Не мщу. Ломаю пороги. Ты слишком зажатая, чтобы все прошло легко, слишком далека была от этой мысли.
Теперь мне уже хотелось рассмеяться:
– И вы думаете, что после произошедшего я смогу спокойно все принять?
– Нет. Мне все равно. Ты через две недели убежишь и, возможно, будешь так переживать, что даже уволишься. Я не могу этому помешать. И не хочу. В самом начале я ошибся в тебе, но ведь ты сама принесла себя на блюде.
– Это
Максим Александрович рассмеялся:
– Если вдруг решишь и ту проблему разом закрыть, то можем просто продлить сделку.
– Нет уж. Я лучше банку должна буду, – буркнула себе под нос. Зачем я вообще обо всем этом говорю? Будто ему интересны мои проблемы! Всему виной алкоголь.
Он же выглядел расслабленным, словно ничего особенно страшного никогда в жизни не делал. Да и тему мы затронули неподходящую. Если уж очень хорошо вдуматься, то Максим Александрович выложил немало за то, чтобы пользоваться мною на всю катушку. На панели мне вряд ли пришлось бы слаще… Да, точно, проблема в вине, если я вдруг стала способна представить себя на панели. Хотя в чем принципиальная разница?
– Почему ты выбрала рекламный бизнес?
Вопрос был неожиданным и заинтересовал своей возможной подоплекой. Поэтому я переспросила:
– Вы думаете, что я не подхожу?
– Если бы не подходила, то узнала бы об этом первой. Так почему?
Ответ я обдумала задолго до этого разговора, потому и сейчас слова потекли, заранее готовые:
– Я понимаю, что со стороны может выглядеть так, будто я не на своем месте. В этой сфере все… они не только яркие идеи способны выдвигать, но и сами по себе яркие. Я отличаюсь, но зажигает сам творческий процесс… когда ты чувствуешь, что в каждом слове должен быть вес, что только лишь удачная подборка цвета принесет заказчику прибыль. Это сфера для скрупулезных, способных концентрироваться на самой ничтожной на первый взгляд. И я именно такая… – я настолько отвлеклась, что забыла, кому это говорю. Потому закончила сухо: – Ну, вы это лучше меня знаете.
– Знаю. И тем не менее рад, услышать это от кого-то еще. А то мне иногда кажется, что я свое дело идеализирую. Приятно встретить фанатика похлеще.
– Я не фанатик! Не смейтесь…
– Разве я смеюсь? Так что там насчет кредита? По моим посчетам – два дня.
Судя по лукавой улыбке, он скорее шутил и не рассчитывал на немедленное согласие. Поэтому я неловко улыбнулась в ответ и покачала головой. На самом деле, если бы он всегда был вот таким, как сейчас, то я могла хотя бы задуматься о возможности. Конечно, с очень-очень многими пунктами «недопустимого». Но ведь этот же самый человек совсем недавно… По коже снова пробежались неприятные мурашки. Значит, ломает пороги? Мило. А я все же уверена, что мстит. Отвела взгляд:
– Вы должны знать, что тогда… ну, когда вы впервые мне предложили.... там просто столько всего накопилось… Я не хотела быть грубой.
– Звучит, как оправдание, – перебил он и внезапно
– Что вас интересует? – напряглась я непонятно отчего.
– Как тебе еда?
Я даже не заметила, что официант уже доставил основное блюдо! Тут же схватила вилку. Первый же кусочек растаял во рту – нежнейшее мясо. Я и забыла про собеседника на несколько минут. И только потом вспомнила, что оставила вопрос без ответа:
– Сносно. А вам?
Он на секунду закусил губу и от этого стал похож на озорного мальчишку – от изменения его образа у меня путались мысли.
– Знаешь, что в тебе неправильно? Ты постоянно врешь, не хочешь быть откровенной, закрываешься. Это недопустимо, если бы мы хотели выстроить связь.
– Связь? – я все же позволила себе рассмеяться и снова взяла бокал. – С вами?!
– Сделаем вид, что я не заметил этого тона. И я не мщу тебе. Ты сама себе это придумала, потому что так проще смириться.
Веселиться сразу расхотелось. Я сделала глоток и поперхнулась. Слишком сильно расслабилась, и, вместо того, чтобы использовать его настроение себе во благо, только лишь все усугубила.
До конца обеда я старалась больше не открывать рта. В ресторане мы провели не больше часа, но это время я могла бы назвать приятным. Даже страх ненадолго позабылся, что в моем случае многого стоит! На крыльце Максим Александрович щелкнул пультом, и припаркованная машина отозвалась в ответ. Может быть, попросить его купить что-то из одежды или косметики? Без разницы что именно, лишь оттянуть возвращение в квартиру! Ведь он говорил, чтобы я просила! Но я так и не решилась: попроси я сейчас, то получилось бы, что я уже играю по его правилам. Пусть он бы только обрадовался, но я сама пока к этому не была готова. Он обернулся, заметив мою заминку, снова улыбнулся, а потом шагнул, обнял за талию, притянул к себе.
И поцеловал. Сначала нежно коснулся губ, но почти сразу усилил напор, открывая языком рот, погружаясь в него. Я уже через пару мгновений забыла, что он за человек и об отношении к нему. Свою роль сыграло и вино, именно оно провоцировало скорее расслабиться, чем напрячься. Ответила почти так же порывисто, обняла руками за шею и прильнула всем телом. Максим целовал страстно, не позволяя перехватить инициативу – и от этого сбивался дух. Я потерялась в пространстве, утопая в ощущениях, но он оторвался от моих губ, заставив недовольно выдохнуть, и наклонился к уху:
– А моя девочка, оказывается, не такая уж и холодная.
В этот момент мне было наплевать на издевку. Я поднялась на цыпочки и потянулась к его губам. Если он будет так меня целовать, то на некоторые вещи я пойду уже с гораздо большим энтузиазмом. Но он остановил меня резко, оттолкнув, и остудил окончательно совсем другим голосом, возвращения которого я так опасалась:
– Нельзя. Я могу тебя целовать, ты не можешь ко мне прикасаться, пока не разрешу. Ясно?
– Простите, я не знала… Больше такого не повторится, – меня оставили последние силы. Какое счастье, что хотя бы тут он не требует смотреть ему в глаза.