Подчини меня нежно
Шрифт:
— Да, мастер, — тихо сказала она и закрыла глаза.
Макс кивнул и посмотрел на меня:
— Лиза, расслабься, все будет хорошо. И, пожалуйста, держи свои руки и губы в зоне ее доступа.
— Да, мастер, — улыбнулась я и увидела слабую улыбку на губах Лори. Она явно не чувствовала себя в полной безопасности, но, возможно, сейчас переживала самое большое доверие к мужчине за всю свою жизнь. И ко мне, конечно, тоже.
ЭПИЛОГ
Лиза
Просыпаться после этой ночи не хотелось даже тогда, когда я сквозь сон поняла, что
С тихим стоном я села на кровати, затем встала, вся дрожа от холода, захлопнула форточку и бегом вернулась в кровать, залезла под одеяло, бесцеремонно расталкивая обоих и забираясь обратно в середину. Мы так и спали всю ночь — я посредине, Макс справа, Лори слева, как будто я вдруг стала главной. Даже в этой тонкости Макс остался внимательным, и не позволил мне в эту ночь быть сбоку. Предвосхищал ли он все противоречивые чувства, которые раздирали меня сейчас, после пробуждения?
Я боялась просыпаться, открыть глаза. Это был мой первый секс втроем и первый раз в попу, и первый раз всего остального, что Макс умудрился проделать с нами обеими до утра. Он будто испытывал нас на прочность, подталкивая к краю, но тут же страхуя своей нежностью и внимательностью на каждом шагу. Лори долго плакала после секса, и я немного испугалась, но Макс терпеливо утешал ее, не выказывая даже малейших признаков волнения, и в конце концов мы обе успокоились.
Она не смогла кончить в первый раз, и он тоже не стал, а потом, когда успокоил, выгнал меня ненадолго из кровати, перевернул ее на живот и жестко взял сзади, придерживая за шею — так, что отправил ее в оргазм почти мгновенно. Да, Лори определенно не была фанатом нежности. Нежно и долго потом было со мной, как ни странно после всех его угроз поркой киски. Макс что-то невнятно пробурчал про то, что еще посмотрит, как я буду себя вести, но мы все трое знали, что он не хочет больше быть со мной жестким, полностью удовлетворившись тем, что произошло в начале ночи.
После всего этого мы выбрались на кухню, ели, пили и очень долго болтали обо всем несерьезном. Макс развлекал нас эротическими анекдотами, и мы обе хохотали так, что соседи начали стучать по батареям. А потом у него открылось второе дыхание, и он раздразнил полусонную Лори, так что я не смогла им отказать, хотя в какой-то момент уже засыпала на кухонном столе. Мы вернулись в спальню, и на этот раз ласкали друг друга все одновременно, и я чувствовала, что буквально разрываюсь между ними, но Макс, конечно, через пару минут снова начал командовать и в наглую наслаждаться тем, как мы ласкаем друг друга и его, не позволяя ни одного движения сделать бесконтрольно.
Закончилось все очень бурно, и мы все буквально отключились от усталости после душа, но я наслаждалась каждым моментом, а из лучших запомнила тот, когда Лори, внезапно осмелев, принялась дразнить его и намеренно делала все наоборот. Я умирала со смеху, глядя на то, как Макс борется со своей радостью за нее и пытается изобразить грозного доминанта, угрожающего ей шлепками, а Лори уже в открытую хихикает над ним, зажимая рот рукой.
— Малыш? Ты в порядке? — тихо спросил Макс, внезапно открывая глаза, и я вздрогнула,
— Наверное.
Я робко улыбнулась ему и сунула нос под мышку, а он осторожно обнял меня, стараясь не разбудить Лори.
— Доброе утро, — тихо сказала я и потерлась об него носом.
— Доброе утро, малыш, — отозвался он, касаясь губами моей макушки.
Мы немного полежали молча, а потом тихонечко перебрались на кухню, где Макс снова заставил меня пить кофе голой.
— Твоя обязанность с утра, саба — украшать мое жилище, — безапелляционно заявил он, поставив передо мной чашку.
— Ты перепутал меня с новогодней елкой, — огрызнулась я, но гордо выпрямила спину, откровенно наслаждаясь его жадным взглядом на мою грудь.
Мы обменялись еще парой колкостей и шуток, прежде, чем я решилась тихо спросить:
— Мне показалось или ты был какой-то другой, Макс? Вчера ночью, да и… сейчас?
— Немного. Я был на психотерапии в пятницу, оплатил трехмесячный курс, — ответил он таким тоном, будто рассказывал о съеденном на обед.
— Хороший психолог?
Я сглотнула. На секунду мне стало не по себе. Что, если его «вылечат» так, что он меня разлюбит?
— Да, мой коллега, вместе учились. Он хороший. Что с тобой, малыш?
— Нет, ничего, — улыбнулась я и глубоко вздохнула. Невозможно бороться с тем, что в голову приходят глупости. Но совсем не обязательно о них думать.
— Прошлая ночь была особенной для меня, — понизил голос Макс, — Я хотел бы знать, как это восприняла ты.
— Ты уже знаешь, разве нет? — я сделала глоток кофе и снова улыбнулась, — ты ведь всегда читаешь мои мысли.
— Я был бы рад, если бы ты сказала что-нибудь. Например, почему тебя так беспокоила моя ревность и как это чувствуется теперь.
Макс сел, подвинув себе табуретку, и уставился таким взглядом, что я чуть не поперхнулась и разом уверилась, что для него это действительно важно.
— Ну… раньше у меня были проблемы с одним ревнивым парнем. С несколькими, если честно. И еще я сама ревновала, но вчера мне показалось, что это был другой уровень доверия. И для меня, и для Лори, и…
Я бросила осторожный, немного боязливый взгляд на него, но Макс лишь одобрительно кивнул:
— Да, и для меня тоже, — подтвердил он, — Многие думают, что в БДСМ главное — доминирование, другие полагают, что весь интерес в причинении боли. Для меня буква Д — про доверие, — сказал он и поправил мои волосы, — ты не можешь позволить наказывать себя, если не доверяешь. Ты не позволишь связывать себя по рукам и ногам тому, кому не доверяешь. И ты точно не можешь ревновать, пока доверяешь, верно?
— Да. Ты прав. Я очень доверяю вам обоим сейчас. И тебе — особенно.
Макс смотрел мне в глаза, очень серьезно, но там, в глубине его зрачков, я видела улыбку. Еще минута такой затапливающей все эмоции нежности — и я запомнила бы эту сцену как самую романтичную в своей жизни, но тут за моей спиной скрипнула половица. На пороге кухни стояла Лори, замотанная в простыню.
— А знаете, какая буква для меня главная с утра? — осведомилась она нежным голоском, в котором, тем не менее, ощущался необычный напор — она не позволила мне даже произнести «доброе утро», — буква Ж. И буква Х.