Подделка

Крузи Дженнифер

– Как говорит бабушка, нельзя путать способности с непрактичностью. – И, строго посмотрев на него поверх стакана, уточнила: – Это совершенно разные вещи.

Дэви забрал карточки и закрыл ящик.

– После всего услышанного я могу заключить, что передо мной сорокалетняя женщина, изображающая шестнадцатилетнюю девчонку.

– Я – свободный дух, – покачала головой Надин. – Не следует оценивать меня обычными мерками.

– Да, это было бы ошибкой, – согласился Дэви и, сунув карточки в карман, принялся за сок. Сладкий, с отчетливой

кисловатой ноткой. Чем-то напоминает Тильду.

Вошедший Эндрю кивнул Дэви, явно не в восторге от встречи, и бросил перед Надин пакет из кондитерской.

– Когда тебе к врачу?

– Через полчаса. Пройдусь пешком. Свежий воздух очень полезен для здоровья.

Эндрю кивнул и показал на ее платье.

– Миленько. Настоящая Люси.

– Спасибо, – просияла Надин.

«Хороший отец», – подумал Дэви.

– Хочешь сегодня вечером порепетировать со мной попурри из Пегги Ли? [8] – продолжал Эндрю.

8

Американская джазовая певица и киноактриса с необычайно мягким голосом. – Примеч. пер.

– Нет, – обронила Надин, внезапно заинтересовавшись потолком.

– Свидание с пончиком? – Эндрю тяжело вздохнул и взглянул на Дэви. – Погодите, вот будет у вас дочь, начнет приводить в дом мальчишек. Тогда в голове у вас завертится только одна мысль: «Где и в чем я ошибся?»

«Может, когда впервые нарядился Мэрилин?!» Но Дэви тут же стало стыдно за такие мысли, едва Эндрю бросил на него страдальческий взгляд.

– Вы нигде и ни в чем не ошиблись, – утешил его Дэви. – Надин – замечательная девчонка.

– Должно быть, вы еще не знакомы с пончиком.

– То есть Бартоном? – Эндрю кивнул. – К сожалению, знаком. Примите мои соболезнования.

– Съешь тост из зернового хлеба, – велел Эндрю дочери, направляясь к двери. – Тебе нужна клетчатка.

– Уже съела кусочек. С тетей Тильдой. И он не пончик, – сказала Надин в спину отца, вдруг становясь нерешительным подростком – впервые за все то время, что Дэви ее знал.

– Почему пончик? – спросил он.

Помрачневшая Надин открыла шкаф и вынула буханку зернового хлеба.

– Согласно бабушкиной классификации, в мире есть только два вида мужчин: пончики и булочки.

– Скажи, в вашей семейке есть хоть один нормальный человек?

– Сначала определите, что такое «нормальный», – потребовала Надин, сунув два кусочка хлеба в желтый тостер Гвен.

– Не важно. Значит, пончики и булочки.

– Пончики – это парни, от которых у вас слюнки текут, – пояснила Надин и поставила на стол арахисовое масло. – Шикарные, неотразимые, с хрустящей корочкой, покрытые шоколадной глазурью. Стоит увидеть такого, как немедленно хочется заполучить, а если не удается, думаешь об этом целый день и все равно возвращаешься и пробуешь

снова, потому что это пончик.

– Поджарь и мне пару тостов, – попросил зверски проголодавшийся Дэви.

Надин подтолкнула к нему пакет:

– Там булочки с ананасно-апельсиновой начинкой.

Дэви немедленно выудил одну.

– У вас пристрастие к ананасам с апельсинами?

– Скорее, ко всему пряному. Но вообще мы любим всякие смеси.

– Это я уже понял. Так, значит, от пончиков слюнки текут.

– Верно. А вот булочки совсем неинтересные. Так, комки теста, все одинаковые, и никакой глазури.

Дэви взглянул на свою булочку. Поджаристая, аппетитная, С высокой золотистой короной. И никакой комковатости.

Он жадно надкусил булочку. Изумительно. И уж во всяком случае, пряно.

– И хотя булочки тоже могут быть превосходны, – продолжала Надин, – особенно ананасно-апельсиновые, они все же не пончики.

– Значит, пончики так хороши? – заключил Дэви, стараясь поддержать беседу.

– Ну да, на одну ночь, – засмеялась Надин. Тост выскочил, она сунула в тостер еще два кусочка и набросилась на масло, намазывая его толстым слоем. – Но наутро корочка больше не хрустит, глазурь прилипла к пакету, пончики размякли, липкие и вообще ужасные. Нельзя сохранить пончик больше чем на одну ночь.

– Вот как? Значит, булочки… – догадался Дэви.

– На следующий день они еще лучше. Булочки – для долгого употребления, они всегда остаются вкусными. Такую булочку совсем не обязательно возжелать любой ценой, но наутро ее по-прежнему хочешь.

Она вгрызлась в тост крепкими белыми зубами, делающими честь трудам доктора Марка.

– А Бартон – пончик, – уточнил Дэви.

– Еще не определила, – призналась Надин с полным ртом. – Я считаю, что в нем много от булочки, но могу и ошибаться.

– Ты ошибаешься.

– Может, и нет, – сказала Надин, вынимая тосты Дэви. – Мне кажется, он меня понимает.

– В таком случае держись за него, – посоветовал Дэви. – Он один на миллион.

– Да, я так и решила, – кивнула девочка, поставив Стакан в раковину. – Пойду почищу зубы. Было приятно поболтать. Кстати, утром я встретила на лестнице вашего друга Саймона. Он тоже очень милый.

– Спасибо, обязательно ему передам, – пообещал Дэви и, не удержавшись, спросил: – А кто же я? Пончик или булочка?

– Приговор пока не вынесен. Бабушка считает, что вы булочка, притворяющаяся пончиком. Папа считает, что вы пончик, притворяющийся булочкой.

– А тетя Тильда?

– Тетя Тильда говорит, что вы пончик, но она – на диете. Только насчет диеты она врет, – призналась Надин, искоса поглядывая на Дэви. – Но если вы пончик, значит, скорее всего, уедете, хотя мы, наверное, будем по вас скучать.

– Правда? – удивился Дэви.

– Да. Вы могли бы прекрасно вписаться в нашу семью. Но пока говорить об этом слишком рано. Так что будьте булочкой.