Подделка
Шрифт:
Безумно голубые глаза Тильды широко раскрылись, и Дэви насторожился. Знакомый признак. Сейчас последуют горы вранья…
– Не знаю, о чем это ты, – пробормотала она. – Ив на занятиях. У них собрание. И вообще…
– Когда ты научишься? – упрекнул ее Дэви. – У тебя много талантов, Матильда, но лгать ты не умеешь. Так что брось это дело.
– Нет, правда, – неубедительно завела Тильда.
– Нет, правда, – передразнил Дэви. – Пойми, если кто-то разгадал этот маскарад, ей больше не удастся проделывать эту штуку.
Тильда вздохнула.
– Понимаешь, ей надо было дурачить только тебя и Саймона, –
– Вряд ли Саймону это понравится.
– Неужели ты скажешь ему! – потрясенно ахнула Тильда. – И вообще, это не твое дело!
– Но кто-то же должен ему сказать, – рассердился Дэви.
– Зачем? – Ответа у Дэви не было. – Послушай, как только Саймон узнает, для них все будет кончено. Реальна – Ив. Не Луиза. Они не могут существовать в одном мире. Плюс это глупое правило Саймона насчет матерей. Интересно, как, по его мнению, женщины становятся матерями?
Дэви тяжело осел на кровать:
– Ладно, я не привык быть голосом разума в этой комнате, так что уж прости меня, но тебе никогда не приходило в голову, что Ив не мешало бы полечиться?
– Нет. Ив прекрасно сознает, кто она. Одинокая мать, помогающая сохранить крышу над головой семьи, вынужденная мириться с тем, что великая любовь ее жизни живет с другим мужчиной. Ив не может делать те вещи, которые по плечу Луизе, потому что Ив приходится быть практичной. Но четыре ночи в неделю Луиза посвящает «Дабл тейк», и в эти ночи Ив свободна, – запальчиво изложила Тильда. Нахмурившись, она добавила: – А значит, Луизы не должно здесь быть, потому что сегодня воскресенье. Это всех нас с ума сводит. Она нарушает собственные правила.
– Это нездорово. Мало сказать, это просто безумие. Может, вы все нуждаетесь в групповой терапии? По семейным тарифам.
– Ты зря так волнуешься. Послушай, ты когда-нибудь был на Марди-Гра? [14]
– Ну, – осторожно ответил Дэви.
– Так вот, у Ив свой Марди-Гра. Постоянный. С четверга по воскресенье. Просто она носит маску лучше других.
– И никогда не путается?
– Нет. Люди думают, что маски их меняют. Но на деле выходит, что они становятся сами собой. Без маски они – Ив. Поступают правильно, жертвуют собой во имя других. С масками – Луизы, естественные, без всякого притворства, И могут делать все. Полнейшее преображение.
14
Вторник на масленицу, народный праздник в Новом Орлеане и городах Луизианы, сопровождаемый красочным карнавалом.
Она слегка улыбнулась. Уголки губ лукаво приподнялись. Дэви задохнулся. В этот момент он хотел ее больше, чем считал возможным.
– Скажи, что и в тебе есть Луиза, – попросил он, – потому что мне ужасно хочется купить ей выпивку.
– Очень смешно, – фыркнула Тильда, отводя взгляд. – Я так не поступаю.
– Это меня и пугает. А Надин знает?
– Разумеется. Все знают. Кроме тебя и Саймона.
– И Надин не возражает?
– Зачем? – удивилась Тильда. – Луиза не наркоманка, не алкоголичка, не издевается над детьми.
– И она спит с Саймоном.
Тильда пожала плечами:
– Ну… как говорит Гвенни, если не можешь быть хорошим примером, остается стать ужасным предостережением.
– А, это мне знакомо. Майкл Демпси и его школа воспитания. Я все же скажу Саймону.
– Думаешь, он тебя поблагодарит? – вспылила Тильда.
– Я не…
– Воображаешь, что он скажет: «Спасибо, приятель, за то, что испортил лучший секс в моей жизни»?
– Это не…
– Да пойми же, ты хочешь сказать ему, потому что считаешь это правильным. Но он-то вовсе не жаждет это услышать!
– Значит, в твоих глазах я эгоистичный ублюдок, потому что хочу поступить правильно? – нахмурился Дэви.
– Ну да, – кивнула Тильда.
– А я уверен, что это не так! – Дэви вскочил. – И позволь объяснить почему.
– Только не сейчас. А пока держи рот на замке, – отрезала Тильда. – Вы, честные люди, способны сделать жизнь простых смертных невыносимой.
В понедельник утром Гвен, смирившись наконец с тем, что галерею отремонтируют независимо от того, хочет она этого или нет, подвинула стремянку к стене и взобралась на самый верх, исполненная решимости парой ударов водворить на место чертову балку. К несчастью, потолки были высотой в добрую милю. Тони когда-то объяснял ей, что это необходимо для того, чтобы произведения искусства могли дышать. В таком случае неплохо бы проклятым произведениям искусства самим приколачивать балки!
Опасно балансируя на верхней ступеньке стремянки, Гвен подняла молоток за самый конец ручки, прицелилась, но пошатнулась, уронила молоток и едва не свалилась, однако в последний момент успела уцепиться за поручень и перенести вес влево, чтобы не опрокинуть стремянку. Немного придя в себя, она вдруг сообразила, что не слышала удара молотка об пол, и осторожно взглянула вниз.
Там с молотком в руке и выражением лица, лучше всяких слов говорившим «эта-женщина-идиотка», стоял Форд.
– Я хотела сделать это самостоятельно, понимаете? – объяснила Гвен, не желая ни жалости, ни снисхождения.
– Почему? – спокойно осведомился Форд.
– Потому что я сто лет пялилась на нее, а она издевалась надо мной. Я должна была в конце концов поставить ее па место!
– Так сказали бы мне, и я бы все сделал.
– Это не одно и то же.
– Ну так решайте – соглашаетесь на мое предложение или нет?
– Не соглашаюсь. Отдайте мне этот чертов молоток! – потребовала Гвен.
– Нет.
– Это мой молоток.
– Был ваш.
– Игривость не в вашем стиле! – рявкнула Гвен. – Отдайте молоток!
– Какая уж тут игривость! Я предотвращаю катастрофу и даже возможную смерть. Вы едва не убили меня этой штукой. Убирайте-ка свой зад с этой стремянки!
– А вы вообще не должны были тут находиться, – огрызнулась Гвен. – Кстати, почему вы тут стояли?
– Уж очень вы шумели, – пояснил Форд. – Вот мне и показалось, что вам нужна помощь.
– Не нужна мне ничья помощь. Форд вздохнул:
– Слезайте оттуда, Гвен. Дайте мне взглянуть на потолок и понять, в чем там дело.
– Там нужно приколотить, – объяснила Гвен и вдруг вспомнила, чем он зарабатывает на жизнь.