Поддельный шотландец. Дилогия
Шрифт:
– - Я дал обет, -- сказал он, -- что не буду брать с собой табак в дорогу. Это, разумеется, большое лишение. Но когда я вспоминаю о мучениках не только в Шотландии, но и в других христианских странах, мне становится стыдно и думать об этом.
Этот случай заставил меня задуматься о необычайной силе присущих людям вредных привычек. Выпивка, наркотики, курение, нюхательный табак, жаренные семечки подсолнуха... Впрочем, мысли эти тут же пропали как и не бывало, стоило хозяину позвать меня к обеденному столу.
Как мы только поели -- овсяная каша и сыворотка были самыми вкусными из блюд нового знакомого, -- он
Доброта и скромность -- вот два качества, которые никогда не должны утомлять человека. Мы редко встречаем их в этом грубом мире, среди черствых и надменных людей. К сожалению, эти качества в равной мере мне были не свойственны. А гордыни и эгоизма во мне было через край. Всё это вполне стало ясно из долгого разговора с захолустным проповедником из иного времени. Боюсь, я вызвал его недоумение, явным нежеланием становиться на колени и бить поклоны во время молитвы, но он в конце-концов нашёл объяснение такому поведению в том, что я переодетый аристократ.
Перед тем как лечь спать, я предложил хозяину две гинеи. Он как мог отказывался, но в конце-концов согласился их взять, с учётом, что половину суммы можно будет потратить на помощь наиболее нуждающимся среди местных горцев во славу Господа. Также мне наконец удалось разменять ещё одну гинею мелочью, пополнив свой запас разменных монет.
XVII.
Назавтра мистер Гендерлэнд нашел человека, владельца лодки, который в этот день собирался переплыть Линни-Лох, чтобы в Эпине заняться рыбной ловлей. Человек этот принадлежал к его пастве, и Гендерлэнд убедил его взять меня с собой, и таким образом мое путешествие сократилось на целый день, и я сберег деньги, которые пришлось бы уплатить за переправу на двух паромах.
Мы отправились около полудня. День был пасмурный, небо затянулось облаками, и, пробиваясь сквозь них, солнечные лучи только кое-где освещали землю. Линни-Лох в этом месте был очень глубок и спокоен, так что я должен был попробовать воду на вкус, чтобы увериться, что она действительно солёная. Со всех сторон поднимались высокие, неровные, бесплодные скалы, черные и мрачные в тени облаков и серебристые, изборожденные горными потоками, когда их освещало солнце. Эпинская страна показалась мне слишком суровой, чтобы я понял страстную привязанность к ней Алана.
Надо упомянуть ещё об одном. Вскоре после того, как мы пустились в путь, солнце осветило небольшое красное, движущееся пятно близ северного берега. Его цвет очень напоминал форму английских солдат. Кроме того, на нем время от времени что-то блестело и искрилось, словно сталь при солнечном свете.
Я спросил у лодочника, что бы это могло быть. Он отвечал, что это, вероятно, красные мундиры, вызванные из форта Вилльям по случаю выселения бедных арендаторов Эпина. Сознаюсь, что это зрелище не слишком обрадовало меня. Оттого ли, что я думал об Алане, или от какого-то предчувствия, но я, только два раза в этой жизни видевший войско короля Георга, не почувствовал к нему особенного расположения.
Наконец мы так близко подошли к берегу у входа в Лох-Левен, что я попросил высадить меня. Мой лодочник -- честный малый, помнивший обещание, данное законоучителю, -- охотно бы довез меня до Балахклиша. Но так как это отдаляло
Лес этот, состоявший из берез, рос на крутом, скалистом склоне горы, нависшей над Лохом. В нем было много прогалин и долинок, покрытых папоротником, а посреди него с севера на юг шла дорога или, вернее, тропинка для всадников. У поворота тропинки бежал весёлый горный ручей, у которого я присел, чтобы закусить овсяным хлебом и овечьим сыром от мистера Гендерлэнда и подумать о своём положении.
Тут меня стали беспокоить сомнения, бродившие в моей голове. Как следовало мне поступить? Зачем мне было идти по этому пути? Может надо сделать круг, сойти с проторенной дороги? Хотя я вроде бы опережаю график на несколько дней, но все заданные каноном встречи неизменно случаются. Есть ли смысл пытаться избежать таковой с Рыжим Лисом? Может это единственный способ соскочить с безумной лошади-судьбы, и действительно начать контролировать дальнейшее направление своего жизненного пути? Но уже через миг мои размышления прервались естественным образом и менять что-либо стало уже поздно.
Пока я сидел и думал, в лесу послышались шаги и топот лошадей, и вскоре на повороте дороги показались четыре путешественника. Дорога в этом месте была такая неровная и узкая, что они шли поодиночке, ведя лошадей под уздцы. Впереди выступал высокий рыжеволосый джентльмен с надменным раскрасневшимся лицом; шляпу свою он нес в руках и обмахивался ею, задыхаясь от жары. Второго -- по его черной приличной одежде и белому парику -- я с полным основанием принял за стряпчего. Третий был слуга в одежде из клетчатой материи; это доказывало, что господин его -- хайлэндер -- или игнорирует закон, или, напротив, находится в странно дружеских отношениях с правительством, так как ношение тартана воспрещалось актом. Если бы я больше понимал в этом деле, то заметил бы на его килте цвета Архайлов (или Кемпбеллов), но я и без этих подсказок догадывался ху из ху. К лошади слуги ремнями был привязан объемистый чемодан, а у луки седла висела сетка с лимонами -- для пунша, -- так часто ездили богатые путешественники в этой стране.
Что же касается четвертого, замыкавшего шествие, то я и прежде встречал ему подобных и сейчас же признал в нем судебного исполнителя.
Вот и Рыжий Лис собственной персоной. Сейчас мне по канону следовало бы пристать к королевскому управляющему с вопросом как пройти в Охарн... или в библиотеку? Не важно, его в любом случае сейчас будут убивать. Поэтому я так и остался сидеть у ручейка, вяло кусая то сыр в левой руке, то хлеб в правой. Но от судьбы не уйдёшь, не правда ли? Первый из путешественников, наверняка это и был Колин Кэмпбелл, остановился и, как мне показалось, взглянул на меня несколько странно. Затем, обернувшись к стряпчему, он сказал:
– - Мунго, многие сочли бы это за дурное предзнаменование: я еду в Дюрор по известному вам делу, и вдруг на дороге сидит непонятный оборванец, которого я никогда не встречал ранее в здешних местах, и даже не пытается проявить уважение к фактическому владельцу этого края.
– - Гленур, -- сказал тот, -- это не лучший предмет для шуток. Мы должны всегда соблюдать осторожность в этих бандитских местах.
Оба приблизились и смотрели на меня, тогда как двое других остановились за ними на расстоянии брошенного камня.