Подельница
Шрифт:
— За что такая немилость к пострадавшему на службе? — попробовал отшутиться Семенов.
— За неоправданное доверие. — Ольга строго на него посмотрела и пошла в свою палату. — На ночь сменю.
Семенов-Кутузов, опустив голову, побрел к себе, расстроенный и униженный. Открыв дверь в палату, он в ней никого не обнаружил. Подбежав к распахнутому окну, он увидел связанные между собой три простыни, прикрепленные одним концом к радиатору отопления. Нижний конец болтался на уровне следующего этажа.
— Ах ты засланец! — психанул Семенов, выскакивая из
Наблюдая, как Семенов пронесся мимо нее к лестничной клетке, Ольга поняла, что если вор действительно спустился этажом ниже, то на этот раз Семенов его уж не упустит. Она быстро дошла до их палаты и остановилась в дверях. Придерживая волосы, Оля заглянула под кровать, что стояла у стенки, и увидела сжавшегося в клубок, притаившегося, словно мышь, Нестора. Не подавая вида, что он обнаружен, Оля подошла к окну, втащила внутрь простыни и закрыла створки на шпингалет.
— Все-таки сбежал, — проговорила она вслух нарочно громко и вышла из палаты, закрыв за собой дверь. Оля протопала каблуками по коридору до процедурной, взяла одиноко стоявший у дверей стул и на цыпочках вернулась к палате Нестора. Прижав стул спинкой к двери, она уселась на него и достала из кармана телефон. Она позвонила Семенову.
— Да! Слушаю! — кричал запыхавшийся абонент.
— От-бой, — тихо проговорила Ольга. — Он здесь.
— Кто!? Не понял, — кричал в трубку Семенов.
— Семенов — это я, Сорокина. Возвращайся немедленно на исходную, — сказала она уже громче.
— Ага, понял! Иду! Пэпээсников что, отпустить? А то они подъехали уже.
— Как хочешь, Семенов, как хочешь, — прыснула смехом Ольга.
— Понял! Отпускаю.
Вскоре она увидела бегущего к ней по коридору Семенова-Кутузова.
— А он что, вернулся? — спросил Ольгу коллега.
— Ага. В туалет ходил. У тебя удостоверение с собой? — спросила Ольга.
— Нет. Не велели брать с собой.
— Ну и правильно. Оно тебе больше не понадобится. Моя бы власть, я б тебе не только рецидивиста, телят пасти не дозволила бы, — сказала лейтенант Сорокина, глядя коллеге прямо в глаза. Она поднялась со стула, отставила его в сторонку и раскрыла дверь. На них дунуло свежим сквозняком. Окно снова было распахнуто и простыни спущены вниз. Ольга с силой отодвинула кровать от стенки и… Нестора там не обнаружила.
– Вот дура, а!? – воскликнула лейтенант Сорокина, схватившись за голову обеими руками. – Так. Вызывай обратно наряд. Пусть перекроют все выходы из больницы. – Единственный глаз Семенова недоуменно смотрел на Ольгу. – Чего не ясно? Звони! – Семенов начал тыкать дрожащим пальцем в кнопки телефона. Ольга кинулась на нижний этаж…
Семен Львович, еще не успевший остыть от последних событий, утром следующего дня направился к Аверкину. Тот имел усталый вид. Он, не здороваясь, сразу же накинулся
— Ты что творишь? Если у меня людей не хватает, это не значит, что тебе все дозволено! Ты мне кого привез? Они мне зачем? У нас труп не раскрытый! Вот бы и занимался…
— Так ведь одно за другое и цепляется. Сам не видишь? — поправил Аверкина Замятин. — А то, что эти… как их? Жрицы сутенеру яйца отстригли, так ему и надо! Он их насиловал! В извращенной форме!
— Хочешь соучастником быть? Так это у нас могут! Тебе молчать сейчас надо. А ты еще и митингуешь! У меня вон ни одного работника нет. Сам допрашиваю! Сам протоколы веду! Заберут их дела в прокуратуру, беды не оберешься! Садись и пиши! — Аверкин подвинул на край стола чистый листок бумаги, сверху положил шариковую ручку.
— Чего писать? — спросил Замятин.
— Сначала заявление на работу… наверное, помнишь, как пишется? Потом, как все было. И дай бог, чтобы жрицы эти все тобой изложенное подтвердили. Иначе все! Загремим под фанфары!
— С чего ты взял, что я пойду на работу? Мне и так не пыльно, на десяти тысячах.
— А с того, что ты уже с ума сходишь. Ворон уже каких-то ловишь! А у меня настоящих преступников ловить некому.
— Ладно, хрен с тобой. На работу, так на работу. Только покажи-ка мне дело Потапова. Ну, чтобы без сомнений его…
— Сейчас достану. Сиди, пиши. На работу временно… на год, через год договор перепишешь. — Аверкин поднялся с насиженного места и пошел к большому металлическому сейфу. Он в нем копошился ровно столько времени, сколько Замятин марал бумагу. Закончили свои занятия они одновременно. Аверкин подошел к столу и положил перед Замятиным толстую папку, забрал заявление и кратко изложенную объяснительную записку.
Замятин не стал перечитывать дело. Он и так знал его досконально. В данный момент его интересовало только фото Потапова. Он ткнул пальцем в фотографию и спросил у Аверкина, внимательно изучающего писанину коллеги:
— Я копию сделаю?
— Копию с чего? — оторвался от чтения Аверкин.
— С… с лица…
— Делай. Через десять минут чтобы дело лежало тут, — начальник ткнул указательным пальцем в стол. — И это… еще… анализ того пузырька, не знаешь, сделали? Что в нем было?
— Не знаю. Похоже на морфий. Палыч, ну не все сразу.
Имея при себе фотографию Потапова, Семен Львович заспешил к Толяну в восьмую квартиру. Он, как и в прошлый раз, зашел в продовольственный павильон, купил полторашку пива и тараньку. Толян пребывал в том же расположении духа. Он так обрадовался появлению Замятина, что у порога полез к нему обниматься, назвав его настоящим корешком.
— Проходи, проходи, проходи… — тянул Толян гостя за рукав на кухню. Замятин прошел по липкому полу за хозяином и выставил на стол пиво и рыбку. Сам же Толян грузно присел на табурет у стола и широко улыбался, глядя на гостинец. Замятин вынул из потайного кармана фото и показал Толяну. Тот, морщась, посмотрел на снимок и замотал головой. Потом взял пиво и отвернул пробку.