Подъем
Шрифт:
— Считаешь, что бар, кишащий пьяными мужчинами, лучшее место для твоих душевных изливаний, — с опаской оглядываясь по сторонам на громко спорящих за соседними столами представителей сильного пола, выказываю свое удивление ее выбору. Ее красная блузка, с кричащим вырезом в области груди, приковывает слишком много глаз, и я ниже съезжаю на кожаный диванчик, не желая купаться в океане раздевающих взглядов.
— Конечно. Тем более что Танюша приболела и ее добропорядочная матушка решительно отказалась куда-либо идти. Официант, — зачем-то вскинув вверх
Я совершенно не узнаю сидящую передо мной девушку, но выжидательно сохраняю молчание, давая ей право самой решить, когда начинать разговор.
— Не смотри на меня так!
— Хорошо, — взяв в руки меню, удивляющее огромным ассортиментом блюд, начинаю внимательно изучать перечень салатов.
— Спасибо, — выпивая одним махом рюмку, благодарит подоспевшего официанта, пресекая его порыв вновь наполнить ее одним взмахом руки. — Дима уже третий день ночует в гостинице.
Наверное, мои глаза едва не вылезают из орбит, потому что Иванова прыскает со смеху, видя мою озадаченность.
— Мы поругались. Он накричал на Леву, а я сорвалась и не самыми лестными выражениями сказала, куда ему следует засунуть свои авторитарные замашки, — рассказывает подруга, не забывая кокетливо улыбаться мужчине напротив. — Симпатичный, неправда ли?
Я даже не думаю смотреть в направлении незнакомца, пытаясь переварить услышанное.
— Давай, самое время сказать, что он полный придурок и я поступила правильно, отчитав его за несдержанность, — салютуя рюмкой, заканчивает свой монолог подруга.
— Не слишком ли ты разошлась? — я отодвигаю графин с неизвестным мне содержимым, и передвигаюсь на сидении, желая закрыть ее от глаз заинтересовавшегося человека. — Уверена, что он перешел границы? Как бы там ни было, Леве давно необходима твердая мужская рука. Парню нужен пример для подражания, и Дима прекрасно подходит на эту роль.
— Когда твой муж завел интрижку, я не пыталась обелить скромную персону его подружки…
— Это совершенно другая история. Застань ты в своей кровати молоденькую сотрудницу кредитного отдела, я была бы первой, кто нелестно о ней отозвался.
— Лучше бы я пошла с Иринкой. Уверена, она бы нарушила правило и хорошенько обматерила моего мужа, — недовольно надувая губы и складывая руки на груди, отворачивается от меня Иванова.
— Мне кажется, ты слишком привыкла нести ответственность за ребенка на своих плечах. Я не призываю тебя молчать, когда он набрасывается на Левку без повода, но в ситуациях, где действительно требуется отповедь, стоит позволить Диме приходить тебе на помощь.
— Я посмотрю на тебя, когда какой-нибудь дядька примется за воспитание Семы…
— Если это действительно будет необходимо, я, пожалуй, позволю ему прочитать поучительную лекцию. Тем более что родной отец энтузиазма не проявляет. Знаешь, что сказал Сема, когда я с трудом заставила его заправить за собой постель? — облокотившись на столик, рассказываю
— Это жестоко…
— Не то слово!
— Как там Титов? Ты так и не решилась ему позвонить, — спустя пару часов задушевных разговор, спрашивает Иванова, останавливая взгляд на моем мобильном, про который я совершенно забыла, сбегая от навязчивого ухажера. В тот вечер я получила первый букет с украшенной темным бантом коробочкой, в которой обнаружила свой мобильный и его визитную карточку.
— Опять прислал цветы…
— Боже, как ты держишься? Я бы уже не устояла!
— Ну… Он… какой-то странный. Сначала предлагает поразвлечься, открыто заявляя, что о большем не стоит и мечтать, а после шлет эти цветы. Наверное, он больной, — глупо хихикаю, чувствуя, легкое головокружение.
— Возможно. Но он чертовски обаятелен в своей манере говорить в лоб, чего ждет от вашего знакомства. Лично меня дико заводит мысль, что где-то поблизости обитает такой брутальный самец.
Я не собираюсь отрицать, что от одного вида его вздернутого подбородка и спортивных покатых плечей, у меня начинают трястись поджилки, и, внезапно вспомнив сколько огня и сбивающей с ног ласки способны подарить его губы, заливаюсь краской.
— Маша, да ты же влюбилась в него! — вскакивая с сидения и тыча пальцем в мою опешившею физиономию, привлекает внимание разомлевших от выпивки посетителей.
— Сядь, — недовольно шиплю, хватая ее за руку и резко дернув, заставляю вновь занять свое место. — Не говори ерунды! Ни в кого я не влюблялась!
— Конечно! Сколько я тебя знаю? Ты всегда краснеешь, когда в твою голову закрадываются грязные мыслишки!
— Нет! — пытаясь хоть немного унять жар на щеках приложенными к ним ладонями, мгновенно отрицаю ее предположение. — Он мне ни капли не нравится!
— Будь я лет на десять моложе, возможно бы и поверила!
— Обещаю, что ты будешь первой, кто узнает о каких-либо чувствах с моей стороны! Здесь нечто другое… Просто он выходит за рамки моего понимания… Он меня дико бесит и в то же время манит к себе, как магнит…
— Это называется желание! — слегка заплетающимся языком, подводит итог Иванова. — Какого черта ты до сих пор не набрала его номер?
— Нет, ни за что! Как я потом буду смотреть ему в глаза? Я же со стыда умру, когда наутро он подбросит меня до подъезда!
— И плевать! Будешь всю жизнь вспоминать подаренное им удовольствие… Давай, наберем? — предлагает она, потянувшись к моему телефону, но я быстро бью ее по пальцам, отодвигая мобильный подальше.
— Ты пьяна! Если так жаждешь мужского общения, позвони лучше Диме!
— Обязательно. Но после того как ты перестанешь трястись, как заяц, и сделаешь небольшой шаг навстречу.
— И не подумаю!
— Ты непроходимая тупица, Медведева! И я буду не я, если не заставлю тебя хотя бы раз в жизни совершить что-то безумное! — поднимая рюмку, произносит, как тост, Светлана, улыбаясь мне во все свои тридцать два зуба.