Подглядывая в будущее

Энди Рэйн

Виталий встал с постели, подошел к окну, открыл его и, найдя глазами лавку с источником раздражающего шума, вполне вежливо выкрикнул:

– 

Ребята, вечеринку прекращайте, люди уже спать легли!

Реакции не последовало.

– 

Громкость убавьте, люди спят! –

очень громко крикнул Виталий.

Веселая компания замолчала на несколько секунд. Все четверо глазами искали окно, из которого к ним обращаются.

– 

Ты че орешь, обезьяна? У другана сын родился, мы отмечаем! – завопил самый высокий парень из компании. Он первым увидел Гариева.

Виталий молча закрыл окно и пошел одеваться.

– 

Спать ему помешали. Зато ноги не переломаны. Ты забейся под кровать и сиди там, – продолжал горланить раздухарившийся парень.

Виталий оделся и направился на улицу. Выйдя во двор, он уверенными шагами направился к отдыхающим. В шумной компании по-прежнему громко матерились и спорили. На улице уже стемнело, и никто из нарушителей спокойствия не заметил, как подошел Гариев.

– Добрый вечер, ребята. – Виталий протянул руку самому крепкому из компании.

– Добры… – начал говорить тот, что принял рукопожатие, но у него перехватило дыхание от боли. Виталий с невероятной силой сдавил ему ладонь, затем отпустил и протянул руку тому высокому, что кричал в ответ несколько минут назад. Это был очень худой парень, с наглым и неприятным лицом.

– Здарофхх… – попытался поздороваться худощавый, но от боли голос захрипел, а через секунду и вовсе пропал.

– Мне показалось, или кто-то назвал меня обезьяной, когда я вежливо просил вести себя потише? – сказал Виталий и ослабил рукопожатие, чтобы собеседник мог говорить, но руку не отпустил.

– Показалось, – с трудом произнес

грубиян. Трое его товарищей стояли как вкопанные. Самый крепкий, первым ощутивший травматическое рукопожатие, был весь бледный от страха. Он молча смотрел на Гариева и потирал ноющую от боли кисть.

Виталий с еще большей силой сдавил руку бедняге. Послышался хруст суставов. Парень изогнулся, его колени подкосились, и гримаса исказила и без того непривлекательное лицо.

– На расстоянии чего только не послышится. А я пытался попросить вас не шуметь, но, видимо, меня не было слышно. Ребята, я понял, вы отмечаете прекрасное событие, но если хотите шуметь, кричать и материться, то место выбрано неверно, – спокойным голосом сказал Виталий.

Самый крепкий из ребят уже успел прийти в себя.

– Отпустите Толика. Мы все поняли. Парни, поехали.

Гариев отпустил худощавого и посмотрел на троих, стоящих в стороне.

– У кого сын-то родился? – поинтересовался Виталий.

– У меня, – ответил самый крепкий.

– Поздравляю. Ты бы лучше проспался и ехал с утра к жене с сыном. Пить можно в любой день. А вот первые дни у твоего ребенка будут только один раз.

– Я разберусь, – недовольным голосом ответил новоявленный отец.

– Не сомневаюсь. Удачи ребята.

Виталий развернулся и направился домой. Зайдя в квартиру, он снял верхнюю одежду и подошел к окну, не включая свет. Машина все еще стояла во дворе, но ни музыки, ни шума слышно не было. Гариев сходил умыться и, вернувшись в спальную, снова выглянул в окно. Машина уехала. Виталий лег под одеяло, закрыл глаза и прислушался. Полная тишина, ни звука. Он лежал так минут пятнадцать, пока в голове не послышался приближающийся издалека скрип, похожий на радиопомехи. Виталий открыл глаза.

Конец ознакомительного фрагмента.