Подглядывающая
Шрифт:
Она ничего обо мне не знает, а я о ней – многое. Ей двадцать семь. Воспитывалась в приюте. Хулиганка. Однажды устроилась горничной к известному писателю – и обокрала его.
А не тот ли писатель сейчас держит ее за руку?
Я гуглила его фото после рассказа Эя. На снимках, правда, писатель всегда в костюме и с тростью. Но этот мужчина тоже высокого роста, и в его темных волосах так же проглядывает седина, хотя ему только за тридцать. Конечно, я знала бы наверняка, сними он очки. Взгляд писателя – патока со стеклянной крошкой – такая же его отличительная черта, как у меня – заикание.
Как
Граф!
Он смотрит на свою спутницу, но обращается ко мне.
– Никаких автографов! – Граф будто невидимой тростью проводит между нами черту. Да, этот тон голоса лучше сочетается с золотыми запонками, чем с кожаными браслетами.
– Я нне с вами здоровалась! – моя улыбка мельчает, а щеки теплеют. После расставания с Эем я успела подзабыть, что мужчины умеют так разговаривать.
– Твоя знакомая, Крис? – он по-прежнему общается лишь со своей спутницей – будто меня здесь и нет. Нахал!
– Нет, – Крис легонько толкает его плечом. Смотрит на меня.
Воровка и писатель.
Огонь и лед.
Что между ними может быть общего?
И все же, они смотрятся, как отличная команда. Будто им все по плечу.
– Когда-то я ттоже сочиняла истории – как и вы, Граф. Правда, это были истории ттолько для меня.
Теперь Граф заинтересован мной настолько, что удостаивает меня мимолетным взглядом, – и снова переключает внимание на свою спутницу. Будто год ее не видел.
– Я пподглядывала за людьми.
О, наконец, я привлекла его внимание! Он смотрит на меня, сдвинув солнцезащитные очки на кончик носа. Таким взглядом можно вскрывать консервные банки.
– И как это... – он поджимает губы, – происходило?
Граф вовсе не располагает к откровениям – как, мне казалось, должно быть у писателей. Чувствую себя так, будто он допрашивает меня.
Не верит мне. Или делает вид, что не верит.
– Обычно я сидела в кафе или в ббаре. Спиной к ппосетителям, лицом к окну или зеркалу – и в отражении ннаблюдала за людьми. Я ввыбирала того, кто ввыделялся из толпы, – особенного, притягивающего взгляд. Того, кто ммог рассказать мне свою историю, сам того нне зная, – и внимательно его слушала. Однажды в окне кафе я увидела вашу спутницу. Я видела ее мельком, всего ппару секунд – но даже это заставило меня нарушить пправило – и ппойти за ней. Уверена, если бы вы увидели тто же, что и я, – сами бы бросились следом.
Крис замерла. Ее красивые глаза словно помутнели.
Граф ловит каждое мое слово.
– Ддекабрь. А она – в распахнутом пальто. Без пперчаток. Без шапки. С мокрыми волосами, хотя ни дождя, ни снега. Ввидите, как я люблю истории, Граф?
– Недурно. Мы собирались пропустить по стаканчику холодного чая. Присоединитесь к нам?
Не дожидаясь моего ответа, он тянет Крис за руку в ближайшее кафе.
Иду следом.
Звонит мой мобильный – я отключаю звук.
Мы занимаем места за деревянным столиком под навесом-парусом. Граф заказывает кувшин холодного чая. В полной тишине вы дожидаемся, пока официант принесет заказ. Потом приподнимаем стаканы.
– За знакомство, – констатирует Граф. – Кстати, как тебя зовут?
– Эмма.
Он отнимает стакан от губ, не сделав глотка.
– Эмма… –
Я чувствую привкус победы от того, что этот писатель со стальным взглядом теперь все же предпочел бы дать мне автограф, чем завести этот разговор. А Крис мне жаль. Ей тяжело снова переживать тот вечер – и я уже готова остановиться.
– И что было дальше? – спрашивает Граф как ни в чем ни бывало, но его историю – ту, которая пишется им сейчас, – я читаю легко.
Я знаю, почему он забирает стакан, застывший в руках Крис, – делает это мягко, очень аккуратно. Затем сжимает ее ладони и подносит к своим губам. Мое сердце отзывается на нежность поцелуя. На миг я опускаю взгляд.
Не знаю, дается ли любовь просто так? Вот такая – глубокая, вросшая в душу и сердце. Можно ли обрести человека, который полюбит тебя так же сильно, как и ты его, – и при этом не пройти все круги ада? Но если нет – стоит ли такая любовь этих страданий?
Ответ Крис я знаю – я его вижу. А сама для себя я еще не решила.
Но сейчас я – единственная из нашей троицы, кто пьет холодный чай, смакуя. И мне это нравится.
– Девушка не замечала, что я шла за ней по пятам. Она была в таком шоке, что едва не попала под машину – еще бы полшага...
Граф обжигает меня взглядом. Но я к ожогам привыкла.
– Больше всего меня впечатлили пперчатки, которые она достала из кармана, – и не надела, – ппотому что пперчатки были мужскими. Итак, Граф. Что за историю она хотела мне рассказать? Возможно, историю о ммужчине, которого она любила, и которому доверяла. И о его ппредательстве. Но это были только догадки, Граф. А потом один... – тут я запинаюсь. Каким словом назвать Эя – из приличных? Пауза затягивается, – …один ммужчина со связями рассказал, что эта девушка украла кольцо у скандального писателя, и он не ппреминул обратиться в пполицию. Тогда я пподумала, какой же мужчина способен на такое?..
– У этой истории хороший финал, – прочистив горло, возражает мне Граф.
– У жизненных историй не ббывает хэппи-эндов. Только открытые финалы – и то до тех ппор, ппока кто-нибудь не умрет.
– Кто вас так обидел, Эмма? – спрашивает Граф – и я снова невольно отвожу взгляд. – Не об этом ли кольце ваша история? – Граф приподнимает ладонь Крис – будто делает в нашей словесной партии ход конем.
На безымянном пальце Крис блестит кольцо с аметистом.
То самое кольцо.
Но сейчас важнее другое.
– Вы ппомолвлены?!
Они переглядываются, будто я узнала их тайну.
– Ей пришлось согласиться, – произносит Граф тоном, в котором чувствуется двойное дно.
– Это было мое добровольное решение, – возражает Крис.
– Ты говорила мне «нет» трижды. Обычно женщины отвечают хотя бы «я подумаю».
– И все же я согласилась.
– Когда узнала, что у нас будет ребенок.
Они оба замолкают, будто выболтали великую тайну.
Нарушает тишину Граф.
– Я счастлив, что нам с сыном удалось уговорить такую упрямую особу, как ты, на столь отчаянный шаг, – в его интонации мед и яд смешаны поровну. – Я буду лучшим отцом на свете, – он повелительным жестом кладет ладонь на колено Крис.