Подглядывающая
Шрифт:
То, что я позвонила этому человеку, – неправильно.
Но стоит подумать, что будет, если я остановлюсь, если струшу, – и я начинаю действовать.
Деньги. Деньги. Деньги.
Иду в душ и несколько секунд стою под ледяной водой.
Это только начало, Эмма.
Кто-то хочет изобрести лекарство от СПИДа, кто-то – пытается зачать ребенка, а ты – хочешь отомстить Эю. И пусть твоя цель – низменная и жалкая, ты жаждешь достичь ее также неистово, как и те, чьи мысли заняты всеобщим благом или беременностью.
Так
Я найду тебя, Эй.
Это ты создал такую Эмму.
Через час я уже сижу в кресле напротив Леши-логиста. Теперь ямочек на его щеках нет – он не улыбается: быстрее, чем Леша предложил мне чай, я попросила устроить меня на работу. Просьба прозвучала только в словах – не в интонации. Уверена, Леша понял, что без работы я не уйду.
Он смотрит и смотрит на меня, а я, почти не мигая, смотрю на него. Надо бы улыбнуться, но не получается.
Сейчас снова начнется: дефект речи, общение с клиентами… Без разницы. Не уйду!
– Точно! – Леша щелкает пальцами и отваливается на спинку кресла. – Я видел тебя по телевизору! Это же твой снимок выставили без разрешения?
Черт…
Я прикрываю глаза.
– Этот фотограф – козел! – голос Леши звенит от негодования. – Фото очень красивое, но он все равно – козел!
Поднимаю на него взгляд.
Впервые с начала выставки я встречаю искреннее сочувствие.
Леша так резко встает, что стул отъезжает на полметра.
– У тебя потрясная улыбка! – Леша подходит ко мне и присаживается на край стола. – На месте того урода, я бы только ее и фотографировал, а не кошмары, которые тебе снятся. Но я не разбираюсь в фотоискусстве. Так, могу фотиком нацелиться – и кнопку нажать.
– Этто ваш пплюс.
– В общем, Эмма. Я не прочь принять тебя на работу. Но я должен быть уверен, что ты понимаешь, на что подписываешься. Работа с шести утра до двенадцати ночи, день через два...
– Я ммогу ккаждый день.
Он хмыкает. В его взгляде появляется еще больше любопытства и тепла.
– Окей… – он растягивает звук «е». Я его убедила, а вот он себя – нет. – Когда можешь приступить?
– Ссейчас.
– Трудовая книжка?
– Вот, – я таким ловким движением достаю ее из рюкзака и кладу на стол, будто предсказываю Лешины мысли.
В который раз убеждаюсь, что жизнь – это паутинка. Каждая ниточка, которую ты плетешь, связана с остальными. Ну кто бы мог подумать, что единственный случайный месяц моей официальной работы пригодится мне в Питере? Через семь лет!
Вижу – Лешу я покорила. Да что там, я даже сама себя покорила.
Не спуская с меня глаз, он поднимает трубку телефона и набирает короткий номер.
– Есть новые заказы?.. Нет, не отдавай. Сейчас пришлю к тебе девочку на пробу, – он кладет трубку на место. – Следующий кабинет по коридору.
– Сспасибо! – я вскакиваю со стула, жму Леше руку. Во мне столько энтузиазма,
Вот так я прошла первый этап на пути к моей цели.
Но поздно ночью, лежа в кровати, вымотанная настолько, что тело кажется чужим, я вспоминаю вовсе не этот разговор с Лешей. И даже не то, как мучительно привыкала к машине – серебристой «Пежо 307». И не первый телефонный разговор с клиентом, которому я доставляла коробку с фруктами. И даже не то, что он открыл мне дверь в одних трусах, – этой выходке я отвожу второе место.
Я вспоминаю – снова и снова – как во время доставки второго заказа внезапно хлынул ливень, и Питер стал в десятибалльной пробке. Едва различая дорогу, ежеминутно сверяясь с Яндекс.Навигатором, оглушенная автомобильными сигналами и все еще под впечатлением от встречи с первым клиентом, я стала в полосу, с которой можно поворачивать только налево. А мне позарез надо было прямо – и ни одна машина мне не уступала.
Сзади мне неистово сигналили – вот-вот зажжется красный свет… И в этот момент моя броня стала трескаться, как яичная скорлупа. Сережа, Эй, побег, мое фото на выставке, комментарии после передачи, договор с человеком-который-не-спит – все это обрушилось на меня – не образами, но ощущениями. Еще миг – и меня накроет…
Я едва ли не швырнула свою машинку под колеса джипа, который щемился справа. Под вопли сигналов кое-как дотащилась до обочины – и только тогда позволила себе зарыдать.
Я рыдала – и словно видела себя со стороны. Мокрые манжеты кофты – от слез. Мокрая майка на спине – от волнения. Опухшие глаза. Красный нос. Жалкая. Раздавленная. Слабая.
Тогда я дала себе слово: «Больше ни одной слезинки, пока я не поймаю Эя».
А я обязательно его поймаю.
Я всхлипнула в последний раз и включила «поворотник».
И вот теперь я лежу на кровати и спрашиваю у серого квадрата потолка: «Как мне найти Эя?».
Ни у себя дома, ни в баре, Эй не появлялся уже три недели.
Прижать Стропилова? Не факт, что тот знает, а последствия могут быть крайне неприятными – все же личность с мировым именем. Рената? Ей до Эя никогда не было дела.
Так как же мне найти его, если он не хочет, чтобы его нашли?
Что должно произойти, чтобы Эй появился?
Кто бы мог стать для него наживкой?
Не Стропилов. Не Рената.
Приподнимаюсь на локтях.
А если… я?
Я могу стать наживкой!
«Это не последняя наша встреча», – сказал Эй перед уходом. И он пытался связаться со мной позже – когда я выбросила телефон.
Эй придет ко мне.
Точно – придет.
Только когда и куда его пригласить? Как вообще сообщить ему информацию, что я буду в определенное время в определенном месте?
Я дрожу от нетерпения – чувствую, что знаю ответ.
Надо сделать это очень аккуратно, очень тонко.