Подкидыш
Шрифт:
— Как думаете, Элора любит Риза? — спросила я.
— Полагаю, Элора мало кого к себе подпускает, — задумчиво ответил Гаррет и тут же улыбнулся. — Но я точно знаю, что вас она любит.
— Ага, в глаза бросается.
Что он понимает в материнской любви? Меня-то можно назвать экспертом по чокнутым мамашам.
— Она говорит о вас с большой нежностью. Разумеется, когда вас нет рядом. — Он рассмеялся.
Интересно, насколько близки их отношения с Элорой? Уж больно свободно он ее обсуждает.
Мне вдруг представилась
Я помотала головой, отгоняя непрошеную картинку, и выпалила неожиданно для себя:
— Вы с Элорой встречаетесь?
— Я бы не назвал это встречами, — фыркнул Гаррет и приложился к стакану. — Скажу так: мы с ней близки настолько, насколько это для нее возможно. По крайней мере, насколько это возможно сейчас.
— Сейчас? Но что это значит?
— Элора не всегда была столь неприступной и сдержанной, не всегда была такой снежной королевой, которую вы знаете и боитесь.
В его словах звучала горечь. И давно у них роман? Может, еще с тех пор, как она была замужем за моим отцом?
— А почему она изменилась?
— Потому, почему меняются все. Опыт. Всех меняет жизненный опыт.
Он повертел в руках стакан, гоняя по стенкам остатки напитка.
— А что случилось с моим отцом?
— Похоже, вы всерьез настроены все разузнать, да? — Гаррет искоса посмотрел на меня. — На этот разговор у меня выпивки не хватит.
Он одним глотком осушил стакан.
— И все же, что с ним случилось? — не отставала я.
— Это было очень давно. — Он помолчал. — И Элора очень горевала, когда это произошло.
— То есть она его любила? По-настоящему?
Неужели моя мать, эта ледяная статуя, когда-то была способна на страстное чувство? Что-то не верится. По-моему, раздражение и злость — вот и все чувства, которыми она может поделиться.
— Если честно, не знаю. В то время мы с ней не были близко знакомы. — Гаррет резко встал и подошел к бару. — Моя жена была еще жива.
Стоя ко мне спиной, он налил себе еще выпивки.
— Если вас так интересует прошлое, придется расспросить об этом Элору.
Я вздохнула:
— Она мне ничего не скажет.
— И возможно, будет права. Есть вещи, которые лучше не вспоминать.
Все так же стоя ко мне спиной, он выпил. Похоже, мои расспросы Гаррета расстроили.
Не зная, как исправить ситуацию, я решила, что лучше всего просто уйти.
— Простите. — Я выбралась из кресла.
— Вам не за что извиняться.
— В любом случае, мне пора. Финн, наверное, уже с ног сбился, разыскивая меня.
— Ваше высочество!
Я обернулась. На фоне задернутого шторами окна темнел его резкий, словно высеченный скульптором, профиль.
— Элора
— Спасибо, — пробормотала я.
Свет в коридоре показался слишком ярким после полумрака комнаты. Не знаю, чем именно я так расстроила Гаррета. Может, мои слова вызвали воспоминания о покойной жене или напомнили о том, что сейчас Элора не способна открыто любить его так, как когда-то любила другого мужчину.
И насколько можно верить тому, что он сказал об Элоре? Вряд ли Гаррет лгал, но вполне мог приукрасить правду, чтобы сделать мне приятное. И в чем-то он прав. Сложись моя жизнь по-другому, мне было бы приятно знать, что у меня есть любящая мать, но я давно уже отказалась от подобной мечты.
Финна я нашла в холле. Стоя ко мне спиной, он раздавал указания помощникам Элоры и не сразу меня заметил. Какое-то время я наблюдала, как он руководит, невольно восхищаясь его способностью всегда точно знать, что нужно делать.
— Принцесса!
Финн повернул голову и с улыбкой направился ко мне:
— Как прошло утро?
Я пожала плечами:
— Могло быть хуже.
— Ответ так себе, — усмехнулся он. — Но все же ты заслужила небольшой отдых.
— Отдых?
— Да. Я подумал, что ради разнообразия можно заняться кое-чем интересным.
— Интересным? — не поверила я.
Не далее как вчера он отчаянно пытался меня заинтересовать своими занудными лекциями.
— По-настоящему интересным? Интереснее, чем просмотр глупых картинок два часа кряду? Неужто даже интереснее основ использования вилок?
— Скажем так, мы с тобой займемся тем, что максимально близко к твоему представлению об интересном, — ответил Финн. — Идем.
СЕМНАДЦАТЬ
РЕВНОСТЬ
Финн вел меня по коридору в южное крыло, и я вдруг поняла, что еще толком здесь ничего не видела. Мы миновали библиотеку; тронный зал, где королева обсуждала государственные дела со своими советниками; просторную столовую, где в субботу состоится ужин. И, наконец, очутились в бальном зале.
Распахнув высоченные двери, Финн провел меня в чудесное помещение, роскошнее которого я не видела никогда. Потолку, казалось, нет конца, впрочем, так почти и было — над головой, за стеклянным потолком, сияло небо. Вверху тянулись золотистые балки, на которых были подвешены сверкающие хрустальные люстры, отражавшиеся в таких же сверкающих мраморных полах. Нежно-сливочные стены были расписаны изящным золотым орнаментом. Вот это настоящий дворец, как описывают в сказках!
У одной из стен стояли батареи составленных друг на дружку стульев и столов, тут же лежали стопки скатертей, в рядок выстроились затейливые подсвечники. В дальнем углу сверкал белый рояль. И никого, кроме нас с Финном.