Подкидыш
Шрифт:
— Папа! Какой восторг?! Я замуж не хочу!!!
— Сочувствую, но тем не менее придется. Не каждый день принцы к княжнам сватаются. О такой удаче можно лишь мечтать, и этот шанс мы с тобой, дочка, не упустим.
— Не хо-чу! — отчеканила упрямая девица, выворачиваясь из отцовских объятий, и встала напротив него растрепанной и очень гневной фурией.
— И что же делать? — растерялся Клод. — Я уже Шарлю дал согласие.
— А почему меня забыл спросить? — уперла ручки в бока Айри.
— Да потому что кто-то обезьянкой по деревьям скачет, вместо того чтоб совершенствовать свои манеры и ждать родного папу в замке, — разозлился князь. — А заставлять монархов ждать, тянуть с ответами, ты знаешь ли, не принято.
— Правила
— Да! — рявкнул отец. — И тебе их не мешало бы и подучить! Все! Решено! Ты выйдешь замуж за Гийома. И не возражать! Приведи себя в порядок. Король мне сообщил, что принц, возможно, скоро будет здесь.
Клод хлопнул три раза в ладоши. В комнату тут же с поклонами вошел слуга, неся в руках портрет Гийома.
— Вот твой жених, — сердито буркнул Клод. — Смотри, запоминай и, по возможности, влюбляйся.
Девица обожгла портрет таким «влюбленным» взглядом, что папа понял: портрет надо спасать.
— Ну, думаю, ты жениха запомнила, — заволновался он, давая знак слуге убрать портрет, и тот поспешно удалился с ликом принца под мышкой. — Так, дочка, мне опять пришла пора отъехать по делам, и ты здесь остаешься за хозяйку. Если прибудет принц, прими его поласковей. Я конечно же не жду, что ты с ходу бросишься к нему в объятья, но и стульями кидаться не надо… по крайней мере сразу. Может, еще понравится. Веди себя достойно, как положено княжне. А там, глядишь, и…
— Что и? — прошипела Айри.
— Понравитесь друг другу, вот что! Слово за слово, стерпится, слюбится, в таком вот плане. Н-да-с… — Князь Клод Карденский и сам уже не верил в то, что говорил. — Все. Мне пора.
Князь встал с дивана и стремительным шагом покинул комнату дочки, забыв с расстройства на прощание ее поцеловать. «А может, я не прав? — мучительно раздумывал он на ходу. — Она ж еще совсем девчонка. Вдруг у драконов дети входят в нужный возраст не в восемнадцать, а, скажем, в восемьдесят, а то и вообще лет этак… ну, в восемьсот… я же про это толком ничего не знаю! Да-а-а… кажется, с согласием на свадьбу я слегка поторопился. Эх, нельзя сейчас замок покидать, нельзя! Ведь наломает дров девчонка, потом не расхлебаешь! И не прийти на встречу тоже нельзя».
Клод Карденский прекрасно знал, что, если не получит свежих сведений, а его агенты в ответ не получат от него очередную порцию ЦУ, Фарландия окончательно выйдет из-под контроля, и приютившему его с дочкой Дагару придет конец. К войне один на один с империей королевство еще не было готово.
Граф все же нашел тропинку, ведущую вверх. Она тянулась вдоль каменной громады, узкая, неудобная, а в некоторых местах смертельно опасная для такого неопытного альпиниста, как он, но Ларс де Росс упорно карабкался по ней, выискивая неровности, и вскоре поднялся выше крон деревьев сельвы, раскинувшейся внизу. Седельная сумка била его по спине и оттягивала вниз, норовя сбросить в пропасть, но у юного графа даже мысли не возникало оставить ее, так как в ней было самое ценное — письменные принадлежности и незаконченный роман. Вопреки всякой логике то, что должно было погубить его, наоборот, спасло. Что-то свистнуло в воздухе, смачно вляпалось в гранит над головой и потекло вниз. Руки Ларса начали судорожно хвататься за ставшую внезапно скользкой скалу. Маслянистая жижа стекла на тропинку, сведя практически к нулю сцепление сапог графа с камнем, и он с душераздирающим воплем полетел вниз. Вернее, заскользил по почти отвесной скале. Странная жидкость служила отличнейшей смазкой, и портки его даже не задымились. К счастью, кожаный ремень седельной сумки в самой нижней части траектории полета умудрился зацепиться за выступ скалы, и Ларс повис над пропастью, судорожно вцепившись в свою спасительницу. Он опять оказался
«Айри!!! Он попал!»
«Куда попал? Что случилось?»
«Сочувствую, хозяйка, но его сейчас съедят».
«А ты куда смотрел?!! Немедленно отгони зверя!»
«Отгонишь его, как же. Этот дурак на цзыкуна нарвался! А тому мои мороки до одного места».
«Держитесь, я уже бегу».
Если бы Тич и Ларс могли видеть в тот момент княжну! Она вихрем вылетела из родового замка, на глазах изумленных слуг одним прыжком перемахнула пятиметровую каменную стену (только белые юбки мелькнули в воздухе) и во весь дух помчалась через луга, на которых паслись тучные стада отца, по направлению к темнеющему на горизонте Прикарденскому лесу.
«Да пока ты прибежишь…»
«Я быстро прибегу!»
Девица ворвалась в родные джунгли, нырнула в персональный схрон между корнями одигойи, сорвала с себя мешающее бегать платье, схватила наряд из шкуры склизня и помчалась дальше, одеваясь на бегу. Закончив туалет, Айри взметнулась по стволу терквойи вверх и продолжила путь, перелетая с дерева на дерево с помощью лиан. Направление она держала четко, ориентируясь на мыслеобраз Тича.
«Делай что хочешь, но не дай ему сожрать Ларса!»
«И как ты себе это представляешь? Он уже висит над ним и ножками дрыгает. Не-э, съест. Обязательно съест», — безнадежно вздохнул Тич.
Девушка зарычала и попыталась прибавить ходу, но скорость теперь зависела не столько от нее, сколько от силы гравитации и длины лиан, которые она использовала в качестве средства передвижения. Она прекрасно знала методы охоты цзыкуна. Эта ленивая тварь не любила суеты и предпочитала не делать лишних движений, а уж если жертва искупалась в ее слюне, то шансов у нее практически нет, обязательно соскользнет в ее жадную пасть.
— Обидно вот так во цвете лет закончить жизнь в желудке твари неразумной, — с горечью изрек в пространство юный граф. — Кажется, скоро я познаю, что такое смерть.
— Нет, это надо же, — фыркнула снизу жаба. — Эта безмозглая козявка называет меня тварью неразумной, а сама несет такую чушь!
— Почему чушь? — опешил Ларс.
— Как мы можем знать, что такое смерть, если не знаем, что такое жизнь?
— Ух ты-ы! — Ошеломленный глубиною этой мысли, Ларс завертелся, пытаясь достать что-то из сумы. — Послушай, гениально! Это надо срочно записать! — Держась одной рукой за кожаный ремень, граф вытащил из сумки походную тетрадь и даже застонал от огорченья, сообразив, что на весу писать не сможет.
— А зачем писать? — заинтересовалась жаба.
— Такие истины должны жить вечно, и надо сделать так, чтобы о них узнали все!
— Узнав истину утром, к вечеру можно помереть! — хмыкнула жаба и снова распахнула пасть.
— С ума сойти! — ахнул Ларс де Росс. — Еще один шедевр!
Жаба вновь закрыла пасть.
— Возможно, ты не так уж безнадежен. И ты серьезно думаешь, мои сентенции кому-нибудь нужны?
— Спрашиваешь! Еще как! Мои читатели от них ну просто офигеют!
— Да ты никак писатель?