Подлинная история баскервильского чудовища
Шрифт:
– И что же?
– спросил Ватсон.
– По-моему, всё ясно.
– Посмотрим-посмотрим, - сказал Холмс.
– Я, как сыщик, задаюсь тем же простым вопросом, которым задался и Господь. Где Авель? Иными словами, где труп?
– Ну… наверное, он его закопал, - ответил Ватсон.
– Там же сказано, что голос крови вопиял от земли.
– Крови, Ватсон, крови! Конечно, не при всяком убийстве проливается кровь. Например, при быстром удушении рояльной струной. Или вот ещё: я знавал женщину, имевшую привычку убивать заострённой шпилькой, смоченной тропическим ядом: никаких следов, никакого кровотечения. Но в данном случае кровь пролилась, это несомненно.
– Холмс! Ваш сарказм невыносим. Назвать убийцу гуманным и просвещённым, даже в шутку…
– Обстоятельства, Ватсон. Некогда он принимал участие в известных событиях в Южной Африке. Его братья были колонистами, а он сохранил верность короне… Трагедия, достойная античных времён.
– Н-да, - вздохнул доктор, - кажется, я поторопился с выводами. Но вы меня спровоцировали. Так что же случилось с Каином?
– Нет, что случилось с Авелем? Где был труп? И почему Господь спрашивал Каина - «где Авель, брат твой?»
– Очевидно, Каин закопал тело.
– Нет. В словах Творца была жестокая ирония. Он-то знал, где именно находится Авель, именно поэтому и был задан этот вопрос. Что ответил Каин?
– Он сказал, что не сторож брату.
– Очень интересное место, кстати сказать. В те времена частной собственности не существовало, сторожить было, в сущности, нечего. Кроме одного: стада. Сторож в те времена - это синоним слова «пастух». А что мы делаем с овцами? В конечном итоге?
Ватсон съёжился в кресле.
– Поэтому-то, - Холмс поднял палец, - и не осталось тела. Кроме костей, переломанных и похожих на все прочие кости. Но к Господу возопила кровь, пролитая на землю во время убийства, а также и во время отвратительного пиршества…
– Пощадите, Холмс! Вы хотите сказать, что человеческая история началась с каннибализма?!
– Не будем также забывать о мотиве, - продолжал Холмс как ни в чём не бывало.
– Авель был любим Богом, а Каин - нет. Чего мог возжелать Каин, с его первобытным сознанием? Самому стать Авелем. В самом прямом смысле. С другой стороны, именно Авель первым начал убивать живые существа, как пастух - во всяком случае, для жертвоприношения он зарезал овцу. Каина это могло навести на мысль, что принесение в жертву живого угодно Богу в большей степени, чем бескровная жертва… Кстати, если так, то мысль была ложной. Ибо Господь, хоть и принял жертву Авеля, но допустил его убийство - а не за то ли, что он, пусть и из самых благочестивых соображений, начал проливать кровь? Каина же Бог, хотя и проклял, но в итоге пощадил и даже оградил от наказания - не потому ли, что он был бессознательным проводником и исполнителем Его воли?.. А всё же интересно, каким образом Творец отличил человеческую кровь от овечьей. Вряд ли то был чисто химический анализ - скорее всего, Он, благодаря своему всеведению, мог непосредственно наблюдать форму кровяных телец…
– Холмс, Холмс! Если вы будете и дальше богословствовать в подобном духе, мы чёрт знает до чего договоримся!
– сердито прервал его Ватсон.
– Хватит с нас и Полифема.
– Что ж, Ватсон, я готов пощадить ваши чувства: и в самом деле неприятная тема. Сам автор Священного Писания тоже решил опустить завесу над этой сценой - и кто я такой, чтобы
Доктору захотелось поспорить: волей-неволей разговор его увлёк. Даже промозглая сырость, холодным языком лижущая спину, уже не казалась столь несносной.
– Всё-таки, - начал он, - чудовищ рождает сон разума. И если обращаться не к фантастическим измышлениям, а к реальности, правду всегда следует предпочесть недомолвкам. Ну вот например. Вспомните хотя бы, как мы с вами разоблачили тайну Баскервилль-холла.
Холмс выпрямился в кресле, как будто его тела коснулась гальваническая батарея.
– Что с вами?
– встревожился Ватсон.
– Пустяки, - бросил Холмс, - кажется, невралгия… Как странно, что вы сами заговорили об этом деле. Всё одно к одному.
– Да, вот вам удачный пример, - разгорячился Ватсон. Если бы не ваша проницательность и не моё перо, местные крестьяне до сих пор верили в призрачного пса, обитающего на болотах. Мы же не только раскрыли убийство, но и покончили с многовековым суеверием.
– Ох, дорогой мой друг. Вы даже не подозреваете, насколько неудачный пример выбрали. Признаться, - в этот момент в голосе великого сыщика послышалась нотка, которая была ему в высшей степени несвойственна, а именно смущение, - меня до сих терзают некие сомнения, связанные с этим делом…
– Вы меня изумляете, - Ватсон окончательно забыл о сырости и потухающем камине.
– Неужели в этом деле остались какие-то неясности?
– Нет, я не об этом… Просто есть обстоятельства, которые вам неизвестны. И они касаются как раз той тёмной области, где живут львы. Или другие чудовища, не менее опасные.
– Холмс, ну это уж слишком. Что-что, а события вокруг Баскервилль-холла я помню во всех подробностях. В конце концов, я был их непосредственным участником и даже написал о том недурную повесть - которую вы, кажется, так и не прочитали.
– Представьте себе, мой дорогой друг: можно быть в самой гуще событий и ничего в них не понять. Аристократ, о котором я упоминал, убил своих братьев на глазах у сотен людей, в честном бою. Но отнюдь не потому, что они носили мундиры другого цвета. А потому, что ему было известно, отчего его малолетняя сестра утопилась в колодце. Как я уже говорил, античный сюжет. Зато преступление было наказано, а честь семьи - сохранена.
– Вот как? Пожалуй, Еврипид взялся бы за подобную тему, - вздохнул доктор, - увы, человеческая натура порочна. Но всё же, какое это имеет отношение к баскервильскому делу?
– А вы уверены, что хотите знать?
– великий сыщик резко повернулся лицом к другу так резко, что рассохшееся кресло возмущённо крякнуло по-утиному.
– Если вы мне не доверяете, Холмс… - обиженно начал Ватсон, но тот его прервал:
– Дорогой друг, если бы я вам не доверял, то не завёл бы этот разговор. Честно говоря, мне давно хотелось посвятить вас во все подробности этой истории. Но я был связан словом, данным вашему коллеге. Сейчас обстоятельства изменились. Никто не пострадает: главное действующее лицо выведено из игры. К тому же ваша книга уже написана, так что память о семье Баскервилей останется такой, какой её хотел видеть этот благородный человек.