Подлинная история королевы Мелисенты Иерусалимской
Шрифт:
И тут неожиданно в ноги королеве бросился нищий. Как он появился, откуда проник — неведомо; вида же был страхолюдного, оборванный и в струпьях. Трясясь и содрогаясь всем телом, он стал прежалостно выпрашивать подаяние, а после закричал, как безумный, и вопил, что видел мальчика, больного мальчика, очень больного, а кругом все чужие люди, и платки у этих людей, и Бога они не знают. Так он кричал и бился, будто в припадке. И поняла Мелисента, что это ангелы послали к ней нищего, дабы указать путь, ибо говорил он о прокаженном Балдуине и таким образом яснее ясного выражал волю Творца, а воля эта в том заключалась, что Мелисента непременно должна отыскать своего сына.
///И
Мелисента повернулась к своей фрейлине Агнес, чтобы взять у той для подаяния грошик, но когда она вновь поглядела туда, где корячился нищий, то увидела, что он исчез.
Итак, королева узнала, что Балдуин жив и бесконтрольно бродит где-то неподалеку, а это она сочла для себя весьма опасным.
Таким образом, надлежало действовать — и немедленно. Однако Мелисента боялась покинуть Иерусалимскую цитадель, где она находилась, по крайней мере, под присмотром госпитальеров. Те отказались дать ей личную охрану, но тем не менее в их присутствии в черте города Мелисенте не угрожала смертельная опасность.
Она призвала к себе Агнес де Вуазен и поделилась с ней своим планом. Агнес, девица хитрая и отважная, понимала, что ее могут убить, приняв за королеву, однако согласилась отправиться на поиски Балдуина. Для Агнес были приготовлены королевские носилки. Четыре дюжих негра-носильщика подняли их на плечи; сама же Мелисента, измазав лицо и руки сажей, переоделась мальчиком-сарацином; свои длинные волосы она убрала под берет, и так, в обличии черного слуги, побежала за носилками, в которых сидела ее верная фрейлина Агнес.
///Отыгрывалось сие так: впереди шествовало мое величество, вымазанное сажей по уши, и несло на раскрытой ладони спичечный коробок. Следом топала леди Протасик, она же Агнес де Вуазен. Встречным мы объясняли, что они видят пред собою роскошный паланкин, четырех негров-носильщиков и пажа-сарацина; сия же прекрасная дама восседает на самом деле в паланкине, моделируемом этим спичечным коробком. Мое величество очень утомилось отыгрывать четырех негров-носильщиков сразу. Но что поделаешь, если кругом убийцы!!!///
И вот что случилось с ними в пути. За поворотом дороги, недалеко от Иерусалима, увидели они чей-то лагерь, отгороженный цветными платками. То был бродячий, или гулящий гарем. Женщины из гарема были домовиты, добры, болтливы и назойливы; они любопытствовали обо всем на свете, задавали вопросы, пытались торговать и безудержно хвастались.
Среди них бродил, тряся бубенцом, юноша лет пятнадцати; лицо его было обезображено проказой и почти полностью скрыто капюшоном из грубой мешковины; на шее у него болталось несколько амулетов.
Пока Агнес де Вуазен рассеянно болтала с женщинами из гарема, а негры-носильщики отдыхали, сидя у носилок на земле, Мелисента, переодетая и вымазанная сажей, вертелась у ног своей «госпожи», а сама украдкой рассматривала прокаженного. Поначалу она сомневалась, Балдуин ли перед ней, опасаясь ошибиться. Ибо того амулета, о котором Мелисента доподлинно знала, кому он принадлежит, она поначалу не увидела. Но затем тайком пересчитала шнурки на шее у юноши и заметила, что один амулет он прячет под одеждой. Вот юноша наклонился, мелькнула хорошо знакомая королеве печатка… сомнений не
— Это он. Уходим отсюда.
Агнес непринужденно поблагодарила простых женщин за добросердечное угощение и в сопровождении слуг покинула лагерь гулящего гарема.
Прокаженный поплеся за нею и, выйдя на дорогу, спросил уныло, не знает ли милостивая госпожа, лечат ли в Дамаске проказу и потерю памяти. Боясь, что хитрость будет раскрыта (ибо невзирая на расстройство рассудка юный безумец мог почуять близость матери), Мелисента-«негритенок» завопила, как резаная, и пала перед Агнес на лицо свое, умоляя «госпожу» пощадить себя и скорее бежать прочь от прокаженного.
Итак, Агнес уселась в носилки, негры подняли их на плечи, а «мальчик»-Мелисента побежал следом. Так Мелисента выяснила местопребывание Балдуина и теперь у нее появилась возможность обдумать все хорошенько.
20. О том, как Мелисента собиралась поступить с Балдуином
— Мелисента прекрасно понимала, что юный, слабовольный и склонный к пороку Балдуин — великолепное орудие против нее. Однако в ее первоначальные планы никак не входило убийство родного сына. Более того, она не намеревалась оставлять его в столь плачевном состоянии. Поэтому Мелисента приняла решение похитить Балдуина, спрятать его там, где никому в голову не придет искать юного принца, — а именно — в синагоге. После же она хотела передать Балдуина Дамаску с тем, чтобы тамошние лекари исцелили его от проказы, а затем обратили в ислам. Таким образом она рассчитывала спасти его тело и отчасти душу (ибо полагала ислам вполне хорошей верой для мужчины и уж всяко лучше беспамятства и безверия, в кои несчастный Балдуин был ввергнут ныне). С другой стороны, Балдуин-мусульманин не мог бы претендовать на место христианнейшего владыки Иерусалима, а в качестве вероотступника и вовсе терял политический вес в глазах Запада.
На самый худой конец Мелисента могла попросту отречься от Балдуина, ибо в лицо его знала только сама королева — так обезобразила болезнь черты юноши.///И таков был мастерский загруз.///
Вот замысел Мелисенты касательно Балдуина.
21. О том, какое чудо Бог франков совершил в Алеппо
— Поспешно смыв с лица сажу, переодевшись простолюдинкой и закрыв лицо дерюжным капюшоном, Мелисента вместе с Агнес де Вуазен направилась к тому месту, где впервые встретила прокаженного. Ее не смутило то обстоятельство, что юноши там уже не было. Мелисента не сомневалась в успехе. При первой встрече мальчик вел себя вполне доверчиво, и схватить его не представило бы труда.
Обе путницы остановились, размышляя над тем, куда мог направиться несчастный безумец, на восток или на запад, как вдруг мимо пробежали какие-то растревоженные люди, во все горло крича о чуде.
— Чудо! Чудо! — вопили они самозабвенно. — Господь явил нам чудо! В Алеппо у источника святой воды по молитве монахов и праведницы Господь исцелил прокаженного!
Мелисента побелела, как мел, и сердце упало у ней в желудок. Не рука ли Провидения пытается задержать ее? Сцепив зубы, она решительно зашагала в сторону Алеппо.