Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций
Шрифт:
Программа-максимум объявляла конечной целью социалистическую революцию, а условием ее осуществления – диктатуру пролетариата.
Характерный эпизод имел место при рассмотрении общеполитической части программы. Делегат В. Е. Посадовский (Мандельберг) поставил вопрос: признавать ли за демократическими принципами абсолютную ценность или же они должны быть подчинены исключительно выгодам партии? Возобладало мнение, что интересы партии – абсолютная ценность. Отвечая на поставленный им же вопрос, Посадовский заявил: «Нет ничего такого среди демократических принципов, чего мы не должны были подчинить выгодам нашей партии» [157] . На реплику из зала: «И неприкосновенность личности?» последовало твердое: «Да! И неприкосновенность личности!» Мысль о подчинении демократических принципов интересам революции и партии поддержал Плеханов. «Для революционера, – говорил он, – успех революции – высший закон, и если ради успеха революции потребовалось бы временно ограничить действие того или другого демократического принципа, то перед таким ограничением преступно было бы останавливаться. Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент, если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели» [158] .
157
Там же. С. 156.
158
Там
Это заявление вызвало неоднозначную реакцию: кто-то рукоплескал, на некоторых скамьях раздалось шиканье, в ответ послышались голоса: «Вы не должны шикать!» Плеханов не возражает против «шиканья», просит «товарищей не стесняться!» Делегат группы «Южный рабочий» Е. Я. Егоров (Левин) встал и заявил, что «раз такие речи вызывают рукоплескания», то он «обязан шикать». «Товарищ Плеханов, – заметил Егоров, – не принял во внимание, что законы войны одни, а законы конституции – другие. Мы пишем свою программу на случай конституции» [159] . Другой делегат съезда, Гольдблат, сделал тот вывод, что, исходя из слов Плеханова, требование всеобщего избирательного права надо вычеркнуть из программы. На Ленина эта речь Плеханова произвела глубокое впечатление. По словам Н. К. Крупской, «он вспоминал о ней, когда 14 лет спустя перед большевиками встал во весь рост вопрос о роспуске Учредительного собрания» [160] .
159
Там же. С. 157.
160
Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 75.
В целом искровская программа была принята с небольшими редакционными поправками всеми делегатами при одном воздержавшемся. Им был уже упоминавшийся представитель заграничного «Союза русских социал-демократов» «экономист» Акимов (В. П. Махновец), который в общей сложности предложил 21 поправку к проекту программы. Выступая в дискуссии по проекту, Акимов заявил: «Борьба за улучшение положения пролетариата становится для партии посторонним делом и интересует ее лишь как конъюнктура… Понятия – партия и пролетариат – совершенно обособлены и противопоставлены, первая как активно действующее коллективное лицо, второй как пассивная среда, на которую воздействует партия. Поэтому в предложениях проекта имя партии везде фигурирует как подлежащее, а имя пролетариата как дополнение» [161] . Последние слова Акимова вызвали среди делегатов веселый смех, но всерьез их никто не принял. Акимов, Пиккер (А. С. Мартынов) и бундовец Либер возражали против включения в программу пункта о диктатуре пролетариата, ссылаясь на то, что в программах западноевропейских социал-демократических партий этот пункт отсутствует. В другой раз предложение Акимова отменить в будущей демократической России смертную казнь было встречено насмешливыми возгласами: «И для Николая II?» и затем отвергнуто.
161
Протоколы Второго съезда РСДРП. С. 115.
В тесной связи с программой находились решения II съезда партии по вопросам тактики: об отношении к либералам, о социалистах-революционерах, о демонстрациях, о профессиональной борьбе и т. д. При разработке этих вопросов делегаты съезда исходили из положения: РСДРП поддерживает всякое оппозиционное и революционное движение, направленное против самодержавного строя. Все делегаты единогласно одобрили резолюцию Ленина о неприятии террора как метода политической борьбы.
Работа съезда чрезвычайно затянулась из-за бесконечных прений. Некоторые депутаты прогуливали скучные заседания, предпочитая знакомиться с жизнью европейского города. По свидетельству Шотмана, «единственным, кажется, делегатом, не пропустившим не только ни одного заседания, но даже ни одного слова выступавших делегатов, был В. И. Ленин» [162] . В последние съездовские дни делегаты принимали резолюции фактически без обсуждений. Случались казусы. Так, резолюцию об отношении к либералам принимали уже в конце заседания, стоя, собираясь выходить. И в конце концов приняли обе – Плеханова и Потресова – одинаковым числом голосов.
162
Шотман А. В. Записки старого большевика. Л., 1963. С. 125.
Съезд признал «Заграничную Лигу русской революционной социал-демократии» единственной заграничной организацией РСДРП. В знак протеста два представителя «Союза русских социал-демократов» ушли со съезда.
В начале съезда Мартов всецело стоял на стороне Ленина и, по оценке последнего, «бился в первых рядах с открытым забралом». Разрыв между ними произошел при обсуждении организационных вопросов, хотя позже Ф. И. Дан писал, что организационные разногласия на съезде были «лишь оболочкой начинающегося идейно-политического расхождения, куда более глубокого и, главное, более стойкого» [163] . Особенно острые столкновения между «твердыми» и «мягкими» искровцами произошли при обсуждении первого пункта Устава о членстве в партии. Ленин предложил следующее определение: «Членом партии считается всякий, признающий ее программу и поддерживающий партию, как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций» [164] . Мартов отстаивал другую формулировку: «Членом РСДРП считается всякий, признающий ее программу, поддерживающий партию материальными средствами и оказывающий ей регулярное личное содействие под руководством одной из ее организаций» [165] . При этом Мартов ссылался на устав германской социал-демократии – образцовой для того времени рабочей партии, игравшей доминирующую роль во II Интернационале.
163
Дан Ф. И. Происхождение большевизма. К истории демократических и социалистических идей в России после освобождения крестьян. Нью-Йорк, 1946. С. 280.
164
Лепешинский П. Второй съезд. 1928. С. 27.
165
Там же.
Раскол съезда по первому параграфу Устава был следствием расхождения по вопросу о степени централизма в партии и, так или иначе, выходил на вопрос о типе партии. С точки зрения Ленина, в условиях нелегальной деятельности партия «нового типа» должна была строиться на основе строгого централизма, беспрекословного выполнения директив сверху вниз. Многим социал-демократам, ориентировавшимся на западноевропейский тип партии, это казалось неприемлемым. Как заметил в ходе обсуждения этого вопроса делегат съезда Егоров (Е. Я. Левин), Ленин сужал, а Мартов расширял понятие «партия» до того уровня, где открывается дверь в «демократизм». «Чем шире будет распространено название члена партии, тем лучше, – говорил на съезде Мартов. – Мы можем только радоваться, если каждый стачечник, каждый демонстрант, отвечая за свои действия, сможет объявить себя членом партии» [166] . Аксельрод поддержал Мартова: «И в самом деле: возьмем, например, профессора, который считает себя социал-демократом и заявляет об этом. Если мы примем формулу Ленина, то мы выбросим за борт часть
166
Протоколы Второго съезда РСДРП. С. 220-221.
167
Там же. С. 220.
168
Там же. С. 227.
Последний акт съездовской драмы разыгрался вокруг вопросов о выборах в партийные центры. Ленин настаивал, чтобы в редакцию «Искры» вошли три человека: он сам, а также Мартов и Плеханов, но Мартов, в противовес ленинской тройке, ультимативно требовал ввода в редакционную коллегию всех прежних шести редакторов. Возникли горячие споры. На двух страницах протоколов съезда с этими речами четыре раза встречаются пометки в скобках о всеобщем волнении, шуме и беспорядке. Во время одного из голосований «между т.т. Дейчем и Орловым происходит довольно резкий диалог». Тот же Дейч что-то сердито выговаривает Глебову (Носкову), в ответ последний с досадой говорит: «Помолчали бы вы уж в тряпочку, папаша!» [169] Иногда раздаются «угрожающие крики». Делегат Гусев констатирует: «Нервное возбуждение и страстная атмосфера, созданные здесь при обсуждении вопроса о выборах членов редакции, привели к тому, что на устах революционеров раздаются такие странные речи, которые находятся в резкой дисгармонии с понятием партийной работы, партийной этики» [170] . У многих нервы не выдерживали. Шотман, по собственному признанию, однажды «разрыдался, как ребенок», а в другой раз хотел «просто-напросто поколотить» отступника, но Ленин его «по-отечески» пожурил и объяснил, что «только идиоты полемизируют кулаками» [171] .
169
Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 79.
170
Там же. С. 300.
171
Шотман А. В. Записки старого большевика. С. 135, 136, 137.
На этот раз Мартов потерпел поражение. Съезд избрал редакцию Центрального органа (ЦО) партии «Искры» в составе Плеханова, Ленина и Мартова. Однако Мартов демонстративно отказался войти в состав ЦО, обвинив при этом Ленина в попытках усилить свое влияние в партийном руководстве. Вслед за редакцией ЦО был избран Центральный комитет РСДРП в составе ленинских единомышленников: Г. М. Кржижановского, Ф. М. Ленгника, В. А. Носкова. ЦК должен был действовать в России. Съезд избрал Совет партии, который должен был согласовывать и объединять деятельность ЦК и редакции ЦО. При выборах руководящих органов партии съезд, таким образом, закрепил победу «твердых» искровцев. Решения съезда по организационным вопросам сторонники Мартова восприняли болезненно. В их речах было столько жалоб на давление со стороны Ленина, что кто-то из делегатов, слушая одну из таких речей, сказал секретарю: «Вместо точки поставь в протоколе слезу!» [172] В соответствии с результатами голосования на выборах центральных органов партии за образовавшимися фракциями закрепились названия большевиков и меньшевиков.
172
История КПСС. Т. 1. С. 479.
Следует отметить, что слова «большевик» и «меньшевик» сначала употреблялись, как правило, в кавычках. Они вошли в практику в 1904 г. Само разделение делегатов II съезда РСДРП на большевиков и меньшевиков носило вначале условный характер и произошло в рамках единой партии. Для многих делегатов съезда, тех, кто представлял революционное подполье, теоретические разногласия между Лениным и Мартовым в то время значили очень мало. Внутренние распри раздирали лишь партийные штабы, в то время как на уровне низовых организаций преобладала солидарность. Делегат съезда Н. Н. Жордания в воспоминаниях отмечал, что о расколе на съезде в местных комитетах было известно мало, а спор между Лениным и Мартовым представлялся ему «толчением воды в ступе» и именно поэтому он тогда и не примкнул ни к одной из фракций [173] . По словам А. В. Луначарского, все происшедшее на съезде его удивило и возмутило. Достоверных данных было мало, а слухов много, и среди них был и такой: «Ленин, склочник и раскольник, во что бы то ни стало хочет установить самодержавие в партии», а Мартов и Аксельрод «не захотели, так сказать, присягнуть ему в качестве всепартийного хана…» [174] О. А. Пятницкому все эти слухи о разногласиях на съезде среди искровцев показались невероятными: «У меня получилась раздвоенность. С одной стороны, мне было жаль, что обидели Засулич, Потресова. и Аксельрода, выкидывая их из редакции «Искры»… С другой стороны, я целиком стоял за организационную структуру партии, предложенную Лениным. Логика моя была с большинством, чувства мои (если можно так выразиться) – с меньшинством» [175] .
173
См.: Урилов И. Х. Из истории раскола РСДРП // Отечественная история. 2003. № 4. С. 15.
174
Луначарский А. Владимир Ильич Ленин // Силуэты: политические портреты. М., 1991. С. 37.
175
Пятницкий О. Записки большевика. Л., 1926, С. 44-45.
На съезде Ленин и Мартов, до того близкие товарищи, стали непримиримыми политическими противниками. По мнению Троцкого, на съезде «Ленин завоевал Плеханова, но ненадежно; одновременно он потерял Мартова и навсегда» [176] . Обе стороны тяжело переживали разрыв. Ленин, заболевший после съезда нервным расстройством (Крупская вспоминала, что он уже в Лондоне «дошел до точки, совершенно перестал спать, волновался ужасно») [177] , даже готов был идти на уступки. Но Мартов был настроен гораздо решительнее и непримиримее Ленина.
176
Троцкий Л. Ленин и старая «Искра» // Силуэты: политические портреты. С. 33.
177
Крупская Н. К. Воспоминания о Ленине. С. 78.