Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций
Шрифт:
Противники Сталина особенно предупреждали против нажима на середняка, который, по их мнению, был центральной фигурой сельского хозяйства. А. И. Рыков, выступая 30 ноября 1928 г. в Ленинграде перед партийным активом, говорил о так называемых «перегибах»: «Нельзя бороться за культуру в деревне, причисляя к кулакам крестьян, которые от общей миски и деревянных ложек перешли к металлическим ложкам, а есть такие случаи. Если крестьянин применил хорошую обработку почвы без эксплуатации других крестьян, его облагают индивидуальным налогом. Кто же будет тогда заниматься хорошей обработкой земли? Я думаю, что таких идиотов, которые стали бы это делать, зная, что их за это обложат индивидуальным налогом, их ребят вычистят из школы, а самих лишат избирательных прав, нет. Мы должны в практике нашей работы исходить из того, что рост культуры в крестьянской семье, наличие хорошей вспашки земли и т. д. не являются признаками кулацкого хозяйства» [507] .
507
Рыков
Однако процесс ломки НЭПа на этом не был остановлен. Он продолжался. Сталин и его окружение пытались все трудности и просчеты в экономике свести к проискам классовых врагов. Таковыми в деревне были кулаки и подкулачники, а в городе – «буржуазные специалисты» из числа научно-технической интеллигенции. Во второй половине 1920-х гг. страну буквально захлестнула волна «спецеедства», показательных и закрытых судебных процессов. Начало было положено так называемым «Шахтинским делом». Перед судом предстали инженерно-технические работники угольной промышленности Донбасса. Их обвиняли в систематической хорошо организованной вредительской и шпионско-диверсионной деятельности с целью подрыва угледобывающей отрасли промышленности. Технические неполадки и элементарное разгильдяйство отдельных инженеров и техников вряд ли могли быть основанием для столь серьезных обвинений. Однако усилиями сторонников Сталина и руководства ОГПУ этому делу была дана острая политическая оценка. Оно послужило своего рода прецедентом, после которого репрессии против различных групп интеллигенции возникали всякий раз, когда обострялась внутриполитическая обстановка, возникали разногласия или оказывался под угрозой авторитет Сталина. Они шли по хорошо отработанному сценарию, в ходе которого оппоненты Сталина обвинялись в том, что «льют воду на мельницу классового врага». В совершенно секретном циркуляре ОГПУ, направленном лично полномочным представителям ОГПУ и начальникам губернских отделов ОГПУ в августе 1928 г., указывалось, что «основным методом диверсии является техническое вредительство при помощи контрреволюционных организаций, состоящих из наиболее крупных инженеров той или другой отрасли промышленности».
«Эти инженеры, – говорилось в циркуляре, – образуя техническую головку предприятия и будучи связаны с заграницей, как с организациями своих старых хозяев, так и генеральными штабами иностранных держав, прежде всего Франции и Польши, планомерно ведут работу по подрыву обороноспособности страны, по сокращению сроков интервенции и по созданию кризисов, то в угольной промышленности, то на транспорте, то в металлургии и т. д. в целях свержения Советской власти и срыва социалистического строительства» [508] . В циркуляре подробно расписывалось, как вести дела, чтобы создавалась видимость существования крупных антисоветских организаций. В этом же документе говорилось: «Было бы преждевременно считать, что с контрреволюционными организациями шахтинского типа покончено, наоборот, основная масса работы еще впереди».
508
См.: Как ломали НЭП. Стенограммы пленумов ЦК ВКП(б) 1928-1929. Т. 1. М., 2000.
Таким образом, как следствие, в это время в разных районах страны возбуждались «дела», подобные Шахтинскому: Югостали, Народного комиссариата путей сообщения (НКПС), Промпартии, «Банковское дело», «дело Судотреста», «Академическое дело» и др., ставившие задачу разгрома «вредительских контрреволюционных организаций». Они не просто нагнетали обстановку истерии, поиска «вредителей» в стране и вели к формированию образа врага в массовом сознании, но и в значительной степени способствовали утверждению командно-административной бюрократической системы.
Уже в то время в ЦК ВКП(б) возникали обоснованные сомнения в существовании такой контрреволюционной организации. В записке М. П. Томскому от 3 февраля 1928 г. К. Е. Ворошилов писал: «Миша, скажи откровенно, не вляпаемся мы при открытии суда в Шахтинском деле. Нет ли перегиба в этом деле местных работников, в частности краевого ОГПУ». На это М. П. Томский ответил: «По Шахтинскому, и вообще по угольному делу такой опасности нет. Это картина ясная. Главные персонажи в сознании. Мое отношение таково, что не мешало бы еще полдюжины коммунистов посадить» [509] .
509
См.: Апрельский пленум ЦК ВКП(б) 6-11 апреля 1928 г.: стенографический отчет. М., 2000. С. 30.
Г. М. Кржижановский, не веря в эти процессы, направил
Однако было бы совершенно неверным утверждать, что слом НЭПа был только волевым решением Сталина и его сторонников. Среди экономистов и хозяйственных работников были точки зрения, которые широко пропагандировали работники ВСНХ и Госплана. Под руководством Н. А. Ковалевского создавались долгосрочные перспективные планы в расчете на то, что СССР в течение трех пятилеток может превзойти США по выпуску промышленной продукции. Многие расчеты проводились без учета реалий внешней политики, ее сопряжения с внутренними возможностями России, особенностями менталитета различных слоев населения.
Путем хорошо продуманных политических ходов Сталин устранил главных конкурентов в борьбе за власть. Осенью 1928 г. ему удалось дискредитировать и отсечь от политического руководства большую группу руководителей столичной партийной организации.
Руководителем Московской парторганизации вместо Н. А. Угланова стал В. М. Молотов, которого вскоре сменил Л. М. Каганович. В начале 1929 г. за пределы СССР в Турцию был выслан главный оппонент И. В. Сталина – Л. Д. Троцкий. Одновременно с этим Н. И. Бухарин и его сторонники были обвинены Сталиным в том, что являются фактически вождями правого уклона в правящей партии. По его словам, они либерально трактовали НЭП, что квалифицировалось как линия на свертывание социалистического наступления по всему фронту и ослабление позиций пролетариата в борьбе против капиталистических форм хозяйства. Осенью 1929 г. разгром группы Бухарина был завершен. Он и его сторонники были отсечены от политического руководства, выведены из состава Политбюро ЦК и сняты с ответственных государственных постов. В партийном и советском руководстве СССР все больше утверждалось мнение в необходимости централизации всего руководства в одних руках.
К этому времени уже определилась генеральная линия руководства, которая была направлена на форсированное осуществление индустриализации и коллективизации. Волевыми решениями Сталина были завышены плановые показатели первого пятилетнего плана, неоправданно расширился фронт капитального строительства. Все это получило теоретическое обоснование в статье Сталина «Год великого перелома», в которой в качестве главной задачи выдвигалось – наступление социализма по всему фронту.
Призыв обновленного кремлевского руководства к максимальному напряжению сил и форсированному осуществлению «большого скачка», обеспечивающему строительство социализма, многим представлялся единственно верным решением. Именно в это время наметился поворот к сплошной коллективизации на базе ликвидации кулачества как класса. По сути, это был отказ от пятилетнего плана в части программы переустройства сельского хозяйства. Был брошен клич закончить сплошную коллективизацию к лету 1930 г. Страну захлестнула волна безнаказанного насилия. Слово «перегиб» становится в это время самым употребляемым в лексиконе ответственных работников. Трагедия советской деревни стала страшным олицетворением суровой драмы народа – строителя нового общества. Лишь спустя несколько десятилетий в художественных произведениях 1970-1980-х гг. писателей – «деревенщиков» М. Алексеева,
П. Можаева, В. Белова были художественно воспроизведены масштабы народной трагедии.
В 1929-1930 гг. страна стояла на грани новой гражданской войны. По данным Информационного отдела ОГПУ, в 1928 г. было зафиксировано 709 массовых крестьянских выступлений, в 1929 г. их насчитывалось 1307, а в 1930 г. их было уже 3754, в первое полугодие 1931 г. – 864. Недовольство крестьян выражалось в массовом убое скота, уходе из мест проживания, преднамеренном сокращении посевных площадей. В 1929 г. в Средней Азии вновь набрало силу басмаческое движение. Особенно сильными крестьянские выступления были в Сибири, Поволжье, на Северном Кавказе, в Центральной черноземной области. В них участвовали десятки тысяч человек. В Козловском округе Тамбовской области восставшие захватили 54 села, а в Карачаевской области в течение 8 дней находился в осаде областной центр. В сводках ОГПУ отмечалось, что во главе недовольных стояли не только кулаки и середняки, но нередко партийные и советские работники, а в одном случае – даже районный уполномоченный ОГПУ. Для подавления массовых крестьянских выступлений наряду с частями ОГПУ против своего народа воевали части регулярной Красной Армии.
Миграция охватила массы людей, которые перемещались из деревни в город, из одного промышленного центра в другой. Текучесть рабочей силы принимала небывалые размеры. Острая нехватка техники, преобладание ручного труда, а больше всего преувеличенные задания толкали хозяйственных руководителей на внеплановое увеличение штатов. Желание любой ценой выполнить и перевыполнить плановые задания вело к припискам и очковтирательству. Для того чтобы спасти положение, было предпринято традиционное распределение членов ЦК по важнейшим индустриальным районам с целью повседневного контроля за работой промышленности и сельского хозяйства.