Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций

Старков Борис Анатольевич

Карикатура Б. Ефимова на бывших «оппозиционеров». 1938 г.

17 ноября 1938 г. вышло Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», в котором отмечалась большая работа, проделанная органами НКВД СССР по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок. Вместе с тем были отмечены недостатки: неполнота следствия (из-за упрощенного ведения) и слабая организация оперативной работы. Досталось и прокуратуре, не принимавшей меры по устранению недостатков по ведению следствия.

В Постановлении отмечалось, что пробравшиеся в органы НКВД и прокуратуру враги народа пытались не подчиняться партийному контролю. При этом забывалось, что проведение всех операций санкционировал

лично И. В. Сталин. Предлагалось запретить проведение всех массовых операций. Ликвидировать судебные «тройки». При арестах и ведении следствия предписывалось строгое соблюдение законности. Местным партийным органам в течение двух месяцев предлагалось пересмотреть состав сотрудников прокуратуры, осуществляющих наблюдение за органами НКВД. Все следователи органов НКВД в Центре и на местах могли назначаться только по приказу народного комиссара внутренних дел СССР. СНК СССР и ЦК ВКП(б) в своем постановлении предупреждали, что любой работник прокуратуры и НКВД за нарушение советских законов будет привлекаться к строгой ответственности [524] .

524

Право на репрессии. М., 2006. С. 151-157.

После выхода этого постановления обстановка на местах стала меняться. Если раньше приветствовалось предоставление дополнительных лимитов, то после указанного постановления заслугой считался саботаж «ежовской» репрессивной политики. Шла проверка снятых с рассмотрения 3447 «альбомных» дел Особого совещания. Требовалось прекратить производство массовых операций по арестам и выселению. Отныне арестовывать полагалось в строго индивидуальном порядке, предварительно согласовав эту меру с прокурором. Считались утратившими силу приказы, циркуляры и распоряжения НКВД СССР по спецоперациям. В Особое совещание при НКВД СССР разрешалось направлять дела с резолюцией прокурора при обстоятельствах, препятствующих передаче дела в суд. Эти дела докладывались лично народными комиссарами внутренних дел союзных и автономных республик и начальниками краевых и областных УНКВД или их заместителями [525] .

525

Там же.

Таким образом, как и в период коллективизации, руководство партии и правительства приняло меры к исправлению допущенных ошибок. Политбюро ЦК ВКП(б) оказалось вроде бы ни при чем, возложив вину за массовые репрессии на НКВД и прокуратуру. Однако документы свидетельствуют о том, что ни одно решение не принималось органами безопасности и прокуратуры самостоятельно. Политбюро жестко контролировало деятельность этих ведомств, периодически заменяя руководящий кадровый состав партийными работниками. Вся деятельность органов государственной безопасности строго регламентировалась. Ни один вопрос, который касался деятельности органов НКВД, не выносился на рассмотрение Совнаркома без предварительного обсуждения на Политбюро ЦК ВКП(б). Все вопросы репрессивной политики государственных органов рассматривались, организовывались и направлялись через Политбюро.

В эти годы шире стала распространяться подозрительность, усиливалось взаимное недоверие среди коммунистов в партийных организациях. Некоторое оздоровление в их работу внесли решения январского Пленума ЦК ВКП(б) 1938 г. Однако массовые репрессии не прекратились, а продолжались вплоть до 1939 г.

Волна массовых репрессий 1937-1938 гг. широко захватила руководящих работников партийных, советских органов, хозяйственных организаций, а также командный состав армии и органов НКВД. По данным на 5 февраля 1939 г., Л. П. Берия и А. Я. Вышинский докладывали Сталину: особым совещанием ОГПУ и НКВД и тройками на местах за время с 1927 года осуждено к различным мерам наказания (к заключению в лагеря, ссылке, высылке) 2 100 000 человек. За два года – 1937-1938 – были арестованы 1 548 366 человек, из них расстреляны 681 692 [526] .

526

См.: Старков Б. А. Дела и люди Сталинского времени. СПб., 1995.

За эти годы в большинстве республик, краев и областей было арестовано почти все руководство партийных и советских органов и значительное количество руководителей городских и районных организаций. В ряде крайкомов, обкомов и райкомов партии за это время подверглись арестам два-три состава руководящих работников. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), избранных на XVII съезде ВКП(б), были арестованы и расстреляны 98 человек. Из 1966 делегатов съезда с решающим и совещательным голосом были арестованы по обвинению в контрреволюционных преступлениях 1103 человека, из них расстреляны 848.

В середине ноября 1938

г. в Политбюро поступило заявление от начальника Ивановского областного управления НКВД В. П. Журавлева, в котором тот сообщал о серьезных, с его точки зрения, недостатках в работе органов госбезопасности, о подозрительном поведении ряда руководящих работников НКВД и о том, что Ежов, которому он в свое время об этом сигнализировал, никак на его сигналы не реагирует. Сталин распорядился перевести его в Москву и назначить начальником столичного управления НКВД. Для обсуждения ошибок Н. И. Ежова 19 ноября Сталин созвал представительное собрание с участием членов Политбюро заместителя Ежова по Комиссии партийного контроля М. Ф. Шкирятова, заведующего Отделом руководящих партийных органов Г. М. Маленкова, а также Л. П. Берия и М. П. Фриновского. Оно продолжалось более пяти часов. 23 ноября Ежов написал письмо на имя Сталина с просьбой освободить его от должности наркома внутренних дел. Он признавал, что им были допущены серьезные ошибки по линии организации разведки, следственной работы и кадровой политики. Ежов ставил себе в заслугу, что НКВД «здорово» погромил врагов. Вечером 23 ноября Сталин вызвал к себе Ежова и провел с ним трехчасовой разговор в присутствии В. М.Молотова и К. Е. Ворошилова. Объяснения Ежова не встретили понимания у присутствующих. Вечером 24 ноября всесильный нарком был отправлен в отставку. 25 ноября народным комиссаром внутренних дел был назначен Л. П. Берия. Непродолжительная «оттепель» в начале 1939 г. сменилась новыми репрессиями, но уже меньшего масштаба [527] .

527

Там же. С. 148.

3. Итоги сталинских пятилеток

Парадокс истории заключается в том, что «большой террор» проходил на фоне реальных успехов, достигнутых советским народом. Во второй половине 1930-х гг. страна прекратила ввоз сельскохозяйственных продуктов, не покупали за рубежом и хлопок, сократилась закупка черных металлов, торговый баланс стал активным и принес прибыль. Вдвое выросла производительность труда. Валовая продукция увеличилась в 2,2 раза. Однако общие сдвиги и реальные достижения отнюдь не меняли общего вывода о том, что широко прокламируемые в советской историографии положения о досрочном выполнении второй пятилетки не соответствовали действительности. Из 46 плановых показателей выполнены были задания только по 10. Лидером оставалась тяжелая промышленность. Деревня продолжала восприниматься как поставщик дешевого зерна и массовый источник рабочей силы. С помощью административных мер и налогов к исходу 1930-х гг. единоличные крестьянские хозяйства как товаропроизводители практически были изжиты. На рубеже 1930-1940 гг. в стране было ликвидировано 816 тыс. хуторских хозяйств. Политические руководители СССР пытались перескочить через ступени зрелости сельскохозяйственной экономики, обойти законы общественного воспроизводства.

Отдавая должное, отметим, что за короткий срок вырос потенциал, который по отраслевой структуре, техническому оснащению, возможностям производства находился на уровне самых развитых стран, он предназначался для дальнейшего развертывания тяжелой промышленности, военно-промышленного комплекса. Эти сдвиги стали аксиомой в советской историографии. Куда меньше писалось и говорилось, что индустриализация не затронула другие отрасли экономики. Ручной труд преобладал в сельском хозяйстве и строительстве, не получила развития легкая промышленность, мало внимания уделялось развитию инфраструктуры – сооружению дорог, элеваторов и складов. «Большой скачок» не был мифом советской историографии. Он действительно состоялся. Это был, прежде всего, стремительный рост насильственно преобразуемой экономики, рождения новой модели общества под флагом социализма.

В отечественной историографии всегда аксиомой был тезис о том, что бурный рост народного хозяйства кардинально изменил не только условия труда, но и быт советских людей. Факт увеличения численности рабочих и служащих с 9 млн в 1928 г. до 23 млн в 1940 г. рассматривался как признак подъема благосостояния трудящихся. Но 30-е гг. для советского народа были десятилетием огромных трудностей и лишений, гораздо более тяжелых, чем 1920 гг. В 1936 и в 1939 гг. плохие урожаи вызвали перебои в продовольственном снабжении города. В постперестроечной литературе, посвященной этим проблемам, основная вина возлагалась на политическое руководство страны. Сталин и его окружение рассматривались как непосредственные организаторы голода. Такая точка зрения не соответствует истине. Политика государства была направлена на то, чтобы оградить городское население, избежать деклассирования рабочего класса и заставить крестьянство принять главный удар на себя [528] .

528

Наше Отечество. Опыт политической истории. М., 1991. С. 211-281.