Подлинная жизнь мадемуазель Башкирцевой
Шрифт:
для племянницы великолепный отель-мастерскую. Следует опасаться, что мать потеряет
рассудок от горя”.
Вся жизнь в нескольких строках некролога. Чувствуется, что эти сведения поставил
газетчикам кто-то из близких, знавших ее сердечные тайны. Вероятно, это был Жулиан, долгие годы остававшийся ее главным конфидентом.
Но вернемся к траурному кортежу, который еще не доехал до кладбища. Смертельной
больной Жюль Бастьен-Лепаж наблюдает процессию из окна своей мастерской,
может выйти из дому. Он плачет, провожая ее взглядом белоснежную колесницу. Ходит
легенда, что он написал картину “ Похороны молодой художницы”, но это не более, чем
легенда. Мы знаем, что он не только работать, он двигаться в это время уже не мог. Рак
желудка, жестокие изнурительные боли, такие больные держатся только на морфии.
Через пять недель он тоже умер.
На могиле Марии Башкирцевой воздвигли аляповатую часовню в псевдо-византийском
стиле. Там висела ее незаконченная картина “Святые жены”, постоянно освещенная
светом свечей. Там стояли мольберт и палитра, и висели русские иконы.
Говорят, на кладбище приходил Ги де Мопассан. Долго стоял со своей спутницей, смотрел
сквозь решетку на часовню и наконец произнес:
– Ее надо было засыпать розами. О, эти буржуа! Какой они развели балаган!
Легенда, конечно, но сказано правильно. Даже Мопассан с его дурным вкусом понял всю
пошлость этого надгробия.
Глава двадцать восьмая
СМЕРТЬ – ХОРОШАЯ РАСКРУТКА. БАШКИРЦЕВА В РОССИИ
Оставим теперь Париж и перенесемся в Россию, хотя и здесь нам без Парижа никак не
обойтись.
Молодая девушка, Любовь Гуревич, в 1887 году после окончания второго курса историко-
филологического отделения Высших женских (Бестужевских) курсов едет лечиться во
Францию, где покупает только вышедшей из печати “Дневник” Марии Башкирцевой. Она
знакомится с Марией Степановной Башкирцевой, а также с картинами ее дочери и
архивом. Мать, как и всем остальным, показывает будущей переводчице семейные
реликвии: арфу, мандолину, розовые бальные туфли для маленькой ножки несчастной
Мари, и, разумеется, бесчисленные фотографии, которые мать сотнями раздаривает
поклонникам и поклонницам. С этого года начинается их переписка, длившаяся до 1909
года.
Вернувшись из Парижа, Любовь Гуревич летом 1887 года пишет о Марии Башкирцевой
статью и переводит отрывки из “Дневника”. Статья о М. Башкирцевой, напечатанная в
“Русском богатстве” (1888, “ 2), после того как была отвергнута М.М. Стасюлевичем, редактором “Вестника Европы”, становится ее литературным дебютом.
Любовь Яковлевна Гуревич родилась в 1866 году в семье известного педагога, основателя
знаменитой
бессменного редактора журнала “Русская школа”, Якова Григорьевича Гуревича. Ее мать
была урожденная Ильина, дочь начальника Кремлевского дворца И.И. Ильина. Сестра ее
матери, популярная в то время писательница Е.И. Жуковская. Как мы видим, она
происходила из семьи потомственных интеллигентов, и начала писать рано, уже лет в
тринадцать. Она окончила (включая 8-й дополнительный класс на звание “домашней
наставницы”) петербургскую гимназию кн. А.Л. Оболенской в 1884 году, после чего
последовали Бестужевские курсы, которые она окончила в 1888 году.
Как мы уже сказали, свой очерк “М.К. Башкирцева. Биографически-психологический
этюд” она опубликовала в “Русском богатстве”, а еще 11 июня 1887 года в “Новом
времени” появилась ее статья “Памяти М. Башкирцевой”. С того времени М. Башкирцева
стала для нее на долгие годы путеводной звездой.
Небезынтересно, как реагировали современники на появление первых отрывков из
“Дневника” М. Башкирцевой. Вот что пишет известный адвокат и писатель А.Ф. Кони
отцу Любови Яковлевны 1 августа 1887 года:
“... я читал отрывки из дневника Башкирцевой и жалею, что Любочка (которой я очень
симпатизирую) переводит это больное, гнилое, страдающее преждевременным
истощением произведение раздутой знаменитости. Наша литература ничего бы не
проиграла от отсутствия этого перевода. Видите - я говорю не стесняясь, как подобает по
дружбе”.
Тон статей появлявшихся в печати был отнюдь не восторженный. Чего стоят такие
названия: “Ярмарка женского тщеславия”, “Жертва самообожания и культ Марии
Башкирцевой”
Любовь Гуревич работает над переводом “Дневника”, пользуясь советами Марии
Степановны. Как мы уже говорили, мать Марии Башкирцевой корректирует с нужной
точки зрения и то, что нужно или не нужно знать русскому читателю. Таким образом,
“Дневник” проходит горнило родственной, французской и русской цензуры. Напомним,
что впоследствии к этим цензурам была добавлена еще цензура пресловутого
“комментатора” издательства “Молодая гвардия”. Однако, издатели не спешат печатать и
это кастрированное произведение в России.
Столкнувшись с этой проблемой, Л. Гуревич решает взять дело в свои руки и совершает
многоходовую комбинацию. В мае 1890 года, популярный, а к тому времени почти
разорившийся журнал “Северный вестник”, был куплен группой пайщиков, среди которых