Подлинные имена бесконечно малых величин
Шрифт:
Саша работал в магазине «Карлос», чуть ли не единственном в Кишиневе рассаднике оккультных вещиц и мистической литературы. В магазин Адриан мог забрести лишь из безнадежной попытки убить время. Так оно и случилось в тот день. Адриан убивал «окно» до своей смены, Саша же выглядел так, словно смотрел на Адриана через другое окно, из параллельного мира, откуда эта реальность воспринимается с недоумением и недоверием. Выглядел он пугающе – разумеется, с этой стороны окна. Адриан только сейчас понял, какие у Саши безумные глаза. Раньше это невозможно было оценить из-за наивности детского восприятия и того факта, что в школе Саша не носил бороды, остроконечной и нерасчесанной, прикрывавшей шею чуть ниже кадыка. Он заметно полысел впереди, хотя, возможно, и не так сильно,
Было, правда, одно обнадеживающее обстоятельство. Саша не был продавцом. Он служил ночным сторожем, и в этом, если поднапрячься, можно было обнаружить сильное творческое начало. Не каждый ночной сторож формирует собственный облик в соответствии с концепцией охраняемого объекта, и Адриан быстро понял, что дело совсем не в концептуальном мышлении образованного сторожа. Саша и впрямь был безумен, настолько, насколько может свести с ума постоянная нужда. Его не смутило то, что Адриан застал его в магазине перед самым закрытием – обстоятельство, вынуждавшее Сашу признаться в том, что работать он вынужден в темное время суток. Напротив, он пошел в наступление – так казалось Адриану, хотя может, для оккультистов Сашино предложение было лишь обычным в своей ненормальности гостеприимством.
– Заходи после одиннадцати вечера, – предложил Саша, и по его взгляду Адриан не мог с уверенностью сказать, верит ли Саша до конца, что видит перед собой бывшего одноклассника. – Попьем чайку. У нас – единственное место в городе, где продается настоящий буддистский чай.
– И тебя здесь все устраивает? – поинтересовался Адриан, поднимая дымящуюся чашку.
Часы показывали четверть первого. Уже больше часа Адриан слушал Сашу, оказавшегося невероятно словоохотливым. Еще одно открытие, отличавшее детские воспоминания от взрослой реальности. Саша все устроил как положено: отыскал, как он уверял, лучшую заварку, не ленился вставать, чтобы возвращаться с наполненным чайником, вода в котором вскипала уже трижды, зажег свечи в центральном торговом зале, где они и разместились с Адрианом прямо на полу, на пестрых подушках, напоминающих расцветкой балахоны хиппи. Чай готовился в золотистом чайничке на высоких ножках, в который Саша заливал кипяток прямо из электрического пластикового «Филипса».
– Вообще-то настоящий китайский чай принято заваривать в гайванях, – сказал он. – Но я подумал, а вдруг разобьем? Придется ведь из зарплаты отдавать.
Он вздохнул, тоскуя от того, что не способен поразить гостя подлинной аутентичностью.
– Ну, как устраивает? Мне, скажем так, спокойно, по крайней мере за настоящее. А за будущее никто не поручится, даже главари мировой закулисы. К тому же, если серьезно, нет никакого будущего. Как и прошлого. Как и настоящего.
Сделав глоток, Адриан зажмурился. Он пил уже вторую чашку и, несмотря на Сашины заверения в том, что при потреблении буддистского чая ротовая полость адаптируется к температуре кипятка, не утрачивая чувствительности вкусовых рецепторов, каждый раз будто глотал струю бензина, заливавшего никак не гаснущие угли. К тому же, он не ощущал никакого эффекта, хотя Саша и обещал просветление уже после первого глотка.
– Я не про будущее, – уточнил Адриан. – С деньгами у тебя как?
– А-а, – махнул рукой Саша. – Какие тут деньги? Восемьдесят евро в месяц – вот цена моим дежурствам. Кстати, каждую ночь и без сменщика. Правда я имею право на три упаковки чая в месяц, плюс – бесплатно пользоваться водой и электричеством столько, сколько нужно. Был бы в магазине душ, мылся бы каждую ночь.
– Другую работу не пробовал искать?
– А зачем? Мне здесь нравится. Здесь идеальное место, чтобы думать о важных вещах.
– Например?
– О буддизме, конечно.
Невесело усмехнувшись, он покачал головой.
– Ты только никому не говори, – сказал Саша, – но «Карлос» – худшее место во всем городе для буддистов.
– Все у вас, у буддистов, с ног на голову, –
– Ничего подобного, все до банальности логично, – возразил Саша. – В магазине все как на ладони, в смысле катастрофического положения буддизма в стране. Девяносто девять процентов покупателей в магазине – обычные обыватели. Они пришли сюда за необычным подарком или оригинальным сувениром. По крайней мере, они в этом уверены, и я ни разу не видел, чтобы продавцы пытались их разубедить.
Адриан удивился – неужели чай все-таки подействовал? Теперь он четко – насколько можно говорить о четкости при неуверенном приеме сигналов из окружающего мира – видел, как от Саши отделился его синхронный двойник, который накладывался на первого Сашу, загораживая половину его лица.
– И самое интересное, все всё понимают, – продолжали полтора Саши, хотя в ушах Адриана по-прежнему звучал один голос. – Сотрудники магазина – ну этой само собой. Но ведь и покупатели лишь притворяются, принимают правила игры. При этом наблюдается загадочный феномен. Если эти же люди едут куда-нибудь в Европу, то к выбору оригинальных китайских чайников или феншуй-талисманов относятся предельно придирчиво. Даже когда покупают их у потомственных даоссов, что в наших условиях и представить невозможно. А у нас что? Покупают всякую хрень, не задумываясь, платят за фальшивки китайские – в худшем, конечно, смысле слова «китайский». Переплачивают за одну вещь столько, за сколько в каком-нибудь антикварном магазине в Берлине можно было приобрести три оригинальных товара начала прошлого века.
– У вас что, – голова Адриана пошла кругом, так сильно, что он едва не свалился с подушки, – один конфра… котрапаф? – но слово «контрафакт» упрямо вязло во рту.
– Ууу, братишка! – три глаза внимательно и, как показалось Адриану, осуждающе смотрели на него. – Пора давать противоядие.
Он поднялся и вышел – Адриан понял это по тому, что Саша закрыл ему свет и вернулся через неопределенное время. Скорее всего, через минуту-другую, за которую Адриану успел уснуть.
– Адриан! – Саша тряс его за плечо и протягивал чашку.
– Ммм…. нннн…, – Адриан тряс головой, пытался выставить руку, но Саша был непреклонен.
– Пей, говорю, – и буквально влил что-то в рот Адриана.
Ощущения были странные. Пахло свежезеленым абрикосом, вот только уже привычного ожога не случилось. Язык онемел, а за ним и небо, и внутренние поверхности щек. Казалось, Адриану дали выпить стакан новокаина.
Что это? – спросил он, едва не давясь словами.
– Чай. Заварка, настоенная на холодной водке. Безотказное противоядие. Сейчас лучше?
Пожалуй, Саша был прав. Во рту понемногу отпускало, и речь Адриана, мелькая в каких-то внутренних лабиринтах, причем не обязательно в голове, теперь не спотыкалась на выходе, не застревала в вязкой жиже из ароматного чая, головокружения и путающихся мыслей. Кстати, сам Саша снова был один, его половинчатый двойник исчез будто сам собой еще до того, как во рту Адриана воцарился полярный холод.
– Кон-тра-факт!
– Я же говорил, подействует, – сказал Саша. – Да нет, конечно, не то чтобы контрафакт. Просто все это – ненастоящее. И дело не только в том, что амулеты, чайники, мечи и чаи сделаны не там, где должны быть сделаны и не теми, кому полагается их делать. В них главного нет. Энергетики. Ну и что, что эта хрень из слоновой кости? – он поднял на ладони подвернувшийся под руку массивный перстень, напоминающий свернувшегося в кольцо осьминога. – В ней нет никакого заряда, ни позитивного, ни отрицательного. Это просто херня из слоновой кости, и это вполне устраивает наших покупателей. Им нравится бывать в якобы оккультном месте, откуда они уносят не обремененные энергией безделушки. Такая безопасная экзотика, секс с воображаемым потусторонним, причем по телефону и в презервативе. И, кстати, поэтому магазин – худшее место для буддизма.