Подлодка [Лодка]
Шрифт:
— Странно, — эхом откликается шеф. — Сначала топливо, затем вода.
— В каком месте трубопровод из этого танка проходит сквозь корпус высокого давления к наружному фланцу? И где находятся заглушки выпускной и впускной магистрали? — Кажется, есть надежда, что течь дал только выпускной топливопровод, а сам танк остался невредим.
Они оба могут только гадать, ибо заглушки упрятаны так далеко, что никому до них не добраться.
Шеф опять торопится на корму.
Я стараюсь представить схему расположения различных танков. В так называемых «седельных», расположенных ближе к середине лодки, горючее плавает на поверхности воды, которая
Прибывает насквозь мокрый помощник по посту управления, чтобы доложить о повреждении клапана трубопровода. Он устранил неисправность. Так вот что было причиной той воды, что набралась в трюме центрального поста.
Внезапно я замечаю, что шум винта прекратился. Уловка? Может, они остановили свой двигатель? Можем мы свободно вздохнуть, или проклятое корыто на поверхности замыслило что-то новое?
— Все, ушли наконец! — бормочет кто-то. Должно быть, Дориан. Я напрягаю свой слух. Винта не слышно.
— Теперь они выполнили свой долг и могут удалиться, — молвит Старик. — Но они не могли нас заметить. Это просто невозможно.
Теперь ребята, совершавшие торжественный круг почета, утратили внимание аудитории: их не слышно, и Старик потерял к ним всякий интерес. Его мысли целиком поглощены самолетом…
— Он не мог. Даже и думать нечего — в такой темноте… и при такой облачности. Он слишком внезапно появился. Летел прямо на нас, — затем доносится что-то вроде. — …Очень плохо, что нет радиосвязи. Это чертовски важно.
Я знаю, о чем он думает. Необходимо оповестить других об очередном изобретении англичан. Уже ходили слухи, что у Томми появился новый электронный указатель цели [103] , который настолько мал, что помещается в кабине самолета. Теперь мы можем подтвердить, что эти слухи верны. Если они могут обнаруживать нас со своих самолетов, если мы отныне не можем быть в безопасности даже ночью, то нам остается только «занайтовить руль и начать молиться».
Старик хочет предупредить другие подлодки, но у нас не самая подходящая ситуация для рассылки информационных бюллетеней.
103
Радар.
На посту управления теперь такой аврал, что я предпочитаю перейти в кают-компанию. Но там тоже нет свободного места. Все завалено планами, чертежами и схемами. До меня доходит ужасный двойной смысл, присущий слову «схема» в немецком языке: разрыв. [104] Разрыв в корпусе высокого давления, разрыв шпангоутов.
Шпангоуты попросту не могли выдержать этот жуткое столкновение с дном. А вдобавок перед этим еще и взрывы. Стальная обшивка может обладать
104
Точнее говоря, «разрез».
Шеф раскладывает схему электрики. Он торопливо чертит линии огрызком сломанного карандаша, постоянно бормоча что-то себе под нос, затем трясущимися руками разгибает канцелярскую скрепку и использует ее. Кусочком проволоки он чертит электрическую схему на линолеуме стола, портя нашу мебель — с которой обычно обращаются очень бережно — но этот ущерб теперь никого не волнует.
Первый вахтенный офицер сидит рядом с ним и протирает свой бинокль. Совсем спятил. Сейчас выполнение рутинных обязанностей моряка выглядит полным абсурдом — но, похоже, он еще не сообразил это. Просто сумасшествие полагать, что именно здесь и сейчас, под водой, важна четкость изображения. На его лице, обычно таком безмятежно-ровном, от ноздрей к уголкам рта протянулись две глубокие складки. Его длинная верхняя губа выгнулась дугой. На подбородке торчит светлая щетина. Это уже больше не наш франтоватый первый вахтенный.
Рядом с лампой какое-то жужжание. Муха! Она тоже выжила. Вероятно, она всех нас переживет.
Сколько все-таки сейчас времени? Обнаруживаю, что мои часы пропали. Плохая примета! Я ухитряюсь взглянуть на часы шефа. Несколько минут после полуночи.
Появляется командир и вопросительно смотрит на шефа.
— Нельзя починить имеющимися средствами, — могу расслышать я из его ответа.
Каких же материалов нам недостает? Или нам следует пригласить рабочих с верфи? Собрать специалистов, построивших лодку?
Все палубные плиты были немедленно подняты и сложены перед нашим столом и в проходе. Два человека работают внизу, в первой батарее. Им вниз с поста управления передают куски кабеля и инструменты.
— Срань господня! — слышу я голос снизу. — Ну и вонь!
Внезапно из отверстия высовывается Пилигрим. Его глаза слезятся. Тяжело кашляя, он рапортует в сторону поста управления, так как не может разглядеть шефа, сидящего в кают-компании:
— Всего вытекло двадцать четыре аккумуляторных банки!
Двадцать четыре из скольких? Эти двадцать четыре добьют нас или же это вполне допустимое количество? Шеф распрямляется и велит Пилигриму с его подручным надеть спасательное снаряжение. С центрального поста передают две коричневые сумки. Я протягиваю их вниз.
Пока те двое еще заняты облачением в аварийную экипировку, шеф лично спускается вниз через дырку перед нашим столом. Спустя несколько минут он снова протискивается наружу и, откашливаясь, поспешно достает электросхему аккумуляторов из шкафчика, расстилает ее поверх других чертежей и начинает внимательно изучать. Он зачеркивает отдельные банки — все двадцать четыре.
— В любом случае одних перемычек не хватит, — он даже не поднимает головы от схемы. Это значит, что расколовшиеся банки можно попросту взять и вышвырнуть за борт. Шеф хочет соединить несколько оставшихся неповрежденных банок перемычками и посмотреть, заработают ли они.
Похоже, поиск наикратчайшего пути, которым можно соединить уцелевшие аккумуляторные банки, оказался чрезвычайно сложной задачей. Шеф начинает покрываться потом, проводит линию, чтобы тут же зачеркнуть ее. При этом он поминутно шмыгает носом.