Подлость союзников. Как Запад предавал Сталина
Шрифт:
Некоторое время он служил в государственном департаменте и затем в 1937 г. опять вернулся в посольство в Москву, где оставался до 1940 г. В течение этих трех лет большую часть времени он являлся в посольстве представителем «монополистов по советско-американским делам», поскольку Гендерсон в то время возглавлял русский отдел в Вашингтоне, а Кеннан находился в Праге и Германии.
Несмотря на свою ответственную должность, Болен в то время не рассматривался Гендерсоном как человек, могущий занять руководящее положение в антисоветской клике. Двери открылись для него несколько
Когда Гендерсона в 1943 г. отдалили от русских дел и отправили в Ирак, «монополия» стала перед лицом серьезного кризиса. Нужно было найти людей, которым не только можно было бы доверить проведение политики клики, но, что особенно важно, найти такого человека, который мог бы завоевать доверие Рузвельта, проявлявшего исключительный интерес к русским делам.
Выбор пал на Болена; вместе с ним начали продвигать и молодого дипломата Рейнхардта. Однако, когда Рейнхардта назначили на другую работу, «монополия» возложила все свои надежды на Болена. Начали весьма хитроумно и тщательно готовить представление Болена Белому дому в качестве «нового специалиста» по американо-советским делам. Ожидаемая возможность возникла тогда, когда нужно было найти переводчика для важных переговоров Белого дома с советскими представителями.
Болен был представлен Рузвельту с соответствующими рекомендациями в качестве «переводчика». Причем его представили как «единственного человека» в государственном департаменте, подходящего для этой цели, хотя не приходилось сомневаться в том, что было много других людей на правительственной службе в Вашингтоне, которые знали русский язык значительно лучше, чем Болен.
Б дипломатических кулуарах убежденно твердили, что Болен — весьма интересная личность, обладающая большим «личным обаянием», и надеялись, что это «обаяние» и его «быстрый ум» сумеют завести Рузвельта в подготовленный для него капкан.
Дело было сработано неплохо. Болен, очевидно, понравился Рузвельту, и он начал думать о нем, как о компетентном молодом человеке, которому можно было бы доверить ответственные поручения.
Болена взяли на Московскую конференцию 1943 г., а затем назначили начальником вновь созданного отдела восточноевропейских стран госдепартамента. В конце 1943 г, Рузвельт взял его с собой на Тегеранскую конференцию. К концу 1944 г. положение Болена стало настолько прочным, что появилась возможность назначить его специальным помощником государственного секретаря для связи с Белым домом.
Вначале 1945 г. Болен был и на Ялтинской конференции.
Болен сохранил свою должность специального помощника государственного секретаря и после смерти Рузвельта. Он стал важным членом «монополии по советско-американским делам». Формально на конференциях он играл роль переводчика, но в действительности он брал на себя смелость давать далеко идущие советы по советско-американским делам.
Позднее Болен присутствовал на всех важных международных конференциях, играя свою двойную роль переводчика и советника. Он, например, участвовал в работе Потсдамской конференции. С тех пор пронырливый дипломат присутствовал на всех заседаниях Совета министров иностранных
Основное, что следует подчеркнуть, заключается в том, что Болен делал все, что было в его силах (весьма тайно, разумеется), чтобы подорвать политику покойного президента в отношении Советского Союза. Выдавая себя за «либерала» и человека, стремящегося к достижению взаимопонимания между СССР и Соединенными Штатами Америки, Болен по заданию «монополии» закладывал фундамент для последующего полного отказа от политики Рузвельта в отношении Советского Союза и после его смерти активно участвовал в разрушении дружественных отношений между обоими государствами, которые были установлены во время войны. Все это Болен делал преднамеренно, с полным пониманием значимости своей работы.
Будучи личным советником президента по советско-американским делам, Болен мог контролировать назначение личного состава на основные должности в государственном департаменте, имеющие отношение к советским делам. Так, он способствовал назначению Элбриджа Дюрброу на должности своего помощника в отделе восточноевропейских стран государственного департамента и, насколько мне известно, именно он добился назначения Дюрброу начальником этого отдела, когда он сам двинулся вверх по служебной лестнице.
Впоследствии Болен добился назначения Дюрброу в качестве советника американского посольства в Москве.
В 1944 г. Болен также сыграл значительную роль в назначении Кеннана советником посольства в Москве и, видимо, помог его продвижению на должность руководителя комиссии по планированию внешней политики. Другими словами, еще при жизни Рузвельта, в 1944–1945 гг. Болен активно занимался устройством членов «монополии» на руководящие должности. Этим он подготовлял почву для возвращения к старой политике враждебности в отношении России.
В американской прессе часто писали, будто бы Болен являлся отпрыском знаменитой семьи германских военных промышленников Крупп фон Болен. Это утверждение, по всей вероятности, не соответствует действительности. Но во всяком случае в нем кроется один элемент правды. Если бы этот человек в действительности являлся представителем семьи Крупп фон Болен в Америке, то трудно представить себе, как бы он мог лучше или более успешно представлять их интересы и интересы всех крупнейших империалистов.
Изучив его послужной список, можно точно утверждать, что он действовал не только в качестве «внутреннего агента» «монополии по советско-американским делам», отстаивающего ее узкие интересы, но и в качестве ходатая по делам Уолл-стрита и американских финансовых кругов в целом, неоднократно заявлявших, что они не потерпят советско-американской дружбы и союза, за которые стоял покойный Франклин Рузвельт.
Джон Дэвиз. По своему опыту Дэвиз являлся специалистом по Дальнему Востоку, а не по Советскому Союзу, хотя он работал здесь в течение двух лет, вплоть до 1947 г.