Подлянка для попаданки

Парамонова Елена

«Всё в порядке, не волнуйся», — тут же последовал мысленный ответ Воу.

«А чего вы на меня так смотрите? Из-за чего ругаетесь?» — пытливо с прищуром, приглядываясь к ним, спросила я.

«Из-за бани».

«Что, не можете решить, кто печь будет топить?» — хотелось спросить мне, но было не до шуток, поэтому я максимально чётко попыталась дать понять свою точку зрения по этому поводу: «Я с ней мыться не пойду!».

«Да. Халк тоже против этого. Он собирается сам тебя проводить».

«Хорошо», — чувствуя какой-то подвох в его ответе, всё равно согласилась я. Чего-то мне вообще не нравится ситуация.

Домой бы вернуться. Такой шухер вокруг бани слишком напрягает. Папка в таких случаях посоветовал бы «тикать без оглядки». На кой чёрт я вообще сказала, что хочу мыться? Но ведь хочу…

«Ты не против?» — сделав, несколько шагов ко мне, поинтересовался Воу.

На всякий случай глянула на Халка. Может, я чего-то не понимаю, и он выглядит, как маньяк? Может, они по одному его взгляду определили, что живой мне уже из бани не выйти, если только мы вместе туда зайдём? Да, нет, выглядит он, как всегда. Даже, скорее, более притихшим, чем обычно, или даже пришибленным слегонца. Ничего не понимаю.

«А должна?» — на всякий случай, уточнила я.

Русалица, пока мы обменивались мыслями с волчарой, совсем изнервничалась, поднялась со скамьи, встала, руки на груди сложила, как будто мы ей что-то должны. Лучше бы поела, меньше нервов потратила бы, моих, естественно.

«Тебе видней, насколько прилично для мужчины и женщины вашего вида совместное купание», — осторожно протранслировал в мою голову мысль Воу, причём, это происходило так долго и утомительно, что я едва не завяла.

Особенно мне понравилось то, что слова «мужчина» и «женщина» образно имели скорее значение «самец» и «самка», и только в моей голове каким-то образом преобразились в нечто приемлемое для меня. А уж на то, что мы с Халком оказались, по его мнению, одного вида я вообще не удивилась, надо полагать для него цвет кожи ничего не значит, двуногие и двуногие. Это, как для меня, все азиаты на одно лицо. А вот то, что в его высказывании мне совсем не понравилось, так это намёк на всякое разное между мной и монстрилой в бане. Вот неймётся ведь! Так и хочется послать его по-нашему, по-русски, трёхэтажно!

«А он меня разве идёт мыть?» — спросила я, хотя хотелось узнать, какое его дело до наших приличий.

Ты чью честь вообще блюдёшь? В этом мире, что, мужикам девственниками необходимо до женитьбы ходить? Столь неожиданная мысль серьёзно всколыхнула мою нежную душу. Я с тревогой и недоверием смотрела в лицо отчего-то занервничавшего Халка.

Да ладно?! Чего ж мы будем делать с тобой, я же ведь ни черта не умею!

Мне как-то внезапно стало жарко, очень жарко. И душно ещё. Скорее бы на улицу! Ой! Да не смотри ты хоть на меня ещё! Не видишь, я волнуюсь!

И вот тут этой чёртовой психичке нужно было снова рот открыть. Слава богу, не для того чтобы срезать нам бошки, а так, потрещать просто. Задвинула что-то на своём, тарабарском, но мужики (волчару, уж, так и быть, тоже причислю, он всё-таки не девочка) среагировали.

Я уже собиралась спросить, о чём она там трындит у Воу, когда русалица, рявкнув, через секунду притащила мне чашку с двумя маленькими блестящими пилюлями на дне. И ещё так со значением мне под нос их тыкать начала. Я отодвинулась, одновременно обращая взор к форкошу, чтобы узнать, что эта ненормальная русалица задумала, но вместо объяснений получила только

малоприятный совет:

«Съешь пилюльку».

Ага, ща! Кинулась! Вы тут, что, все офигели? Жрать какую-то таблетку, когда у этой психованной натурально вид маньяка, наверняка, яд предлагает!

Оглянулась на Халка: уж он-то меня поддержит! Что? Ты чего на меня не смотришь? Тоже хочешь, чтобы я это ела? А почему злой такой? Что, прямо очень надо? Да не молчи ты! У, чурбан бесчувственный!

«Что это?» — найдя взгляд волчары, спросила я у него.

«Это защитит тебя от необдуманных поступков. Ты ещё слишком плохо знаешь наши законы, поэтому сейчас должна быть осмотрительнее».

«Может быть, лучше объяснишь мне ваши законы?» — отодвигаясь ещё дальше от чаши, предложила я. Улыбка на моём лице, наверняка вышла кривой, но уж как получилось.

О каких таких законах он твердит, не пойму! И причём здесь баня?! Неужели, здесь, если войдёшь в баню с мужиком, то могут за это сжечь, как блудницу? Или что? Чего он молчит.

«Я всё тебе объясню, но не прямо сейчас. Поверь, это в твоих интересах».

А вот ни грамма не уговорил! Что это ещё за «поверь»? Так только в сериалах говорят, а потом как раз и происходят необратимые последствия. Знаю я одного чела — предложили ему таблеточки от избавления от иллюзии, а потом всю жизнь безуспешно боролся за выживание. Я тебя от силы три дня знаю, а разговариваем мы вообще впервые! И эта ещё… Она своим ором тысячелетние ели режет, как масло, а я из её рук пилюльки брать и пить должна? Вы меня, что, за лохушку держите?!

«Запомни главное, только здесь твой голос имеет значение, а за пределами этой земли ты лишь объект для изучения».

Что?

Но я не успела сформировать своё удивление в вопрос, потому что Халк внезапно очень разнервничался.

— Ар! — рыкнул Халк и, одним махом вырвав чашку из рук русалицы, опрокинул себе в рот. Мощный кадык на его шее дрогнул, доказывая нам всем, что обе пилюли проглочены.

Ошалела от этого не только я, но и Воу с русалицей, но опомниться Кижум никому не дал, дёрнул меня за руку легонько, и мы оба заспешили вон из комнаты.

Глава 48

В валенки меня Халк буквально вставил, как вилку в розетку. Тулуп накинул сверху, а сам вообще только обулся. У меня было ощущение, что мы только что ограбили банк и теперь смываемся, чтобы мусора не повязали. Так вот мы неслись по коридору терема и лестнице.

Но вдруг мой Халк как-то внезапно тормознул, покачнулся, яростно вцепившись в перила одной рукой и в меня другой. Хорошо, что опёрся при этом не столько на меня, сколько на лестницу. Она скрипнула, но выдержала весь его вес, а вот я бы точно крякнула. А так у меня только коленки подогнулись.

Монстрила побледнел, будто к нему тётя Ася приехала зелень выводить, зелень, конечно, совсем не исчезла, но на тона три посветлее стала, испарина на лбу выступила, а дышать он стал как-то очень тяжело!

Это что ж такое мне пытались скормить?!

Милый, держись давай! Не умирай только!

— Кижум… — очень испугавшись, вслух позвала я.

Я прижалась к нему посильнее, захотела посмотреть в глаза, а он их закрыл. Совсем видать плохо стало. А сам шепчет мне что-то через силу. Не пойму ничего. Но почему-то думаю, что утешает.