Подмена-2. Оригинал
Шрифт:
– Не морочь мне голову, Алево! Просто найди мне чертова волшебника, что вернет Эдну к жизни!
– А она и не мертва!
– Но, во имя Богини, и живой ее не назовешь! А я хочу ее прежней! – В гневе Грегордиан ударил в стену, и древние камни застонали.
Что же, похоже, придется идти до конца. Намеков деспот не понимает, а очевидное отказывается видеть.
– Какой? Спорящей с тобой во всем? Противостоящей во всем так, что у тебя кровь вскипает? Не согласной принимать тебя таким, как видят все, и все выискивающей в тебе незнакомые даже самому стороны?
– Это
– Этой женщине не нравилось тебе подчиняться! Ее не устраивало место, отведенное тобой. Зачем тебе все это? У тебя сколько угодно возможностей получать секс и тепло тела без всех этих сложностей!
– А я тебе повторю, что это мелочи! И мне нужно то, что я хочу, а не то, что могу получить без проблем!
– Что есть мелочи для тебя, выходит, не столь незначимо для нее, если она отторгает необычайно щедрый дар, так настойчиво ей предлагаемый!
Грегордиан замер, уставившись на Алево, и тот слегка кивнул. Да, он в курсе, что его архонт делился даром Богини с Эдной. Хуже то, что после того сражения с ногглами об этом стали догадываться и другие.
– Считаешь, сейчас самое время испытывать мое терпение в словесных перепалках и в построениях абсурдных гипотез? Просто отыщи того, кто сделает ее такой, как раньше! Не желаю больше слушать всякую чушь о том, что она сама не хочет возвращаться!
Что же, в этом суть характера его друга и архонта. Любая проблема должна быть решена. Все, что нужно, – это надавить или ударить посильнее. И чаще всего это работало. Но сейчас не та ситуация.
– Могу я рискнуть головой и говорить с тобой прямо, Грегордиан? – Алево расположился в кресле, и это несмотря на то, что деспот оставался на ногах.
– Очевидно, если ты называешь меня по имени, то дело плохо, не так ли, друг мой Алево? – Деспот, поколебавшись, все же сел напротив.
– Ложь и изворотливость – вторая натура асраи, но сейчас я готов быть как никогда откровенным и прямолинейным, невзирая на перспективу повторить участь несчастных гоетов, – усмехнулся блондин. – И очень прошу хотя бы выслушать меня, прежде чем швырнуть в стену или, скажем, в окно.
– Да, ладно, не будь неженкой и переходи уже к той части, где я все делаю неверно.
– Ты проигрываешь. И это тебя бесит и толкает на необдуманные поступки, – на лице Алево сохранял нейтральную улыбку, но говорил отрывисто, будто резал по живому.
– Что, прости? Я проигрываю? – Грегордиан насмешливо поднял бровь на травмированной половине лица, и его шрам углубился, придавая более устрашающий вид. – И кто же тот преисполненный силы воин, одерживающий надо мной победу?
– О, лучший из возможных! Ты сам. Точнее, твоя вторая ипостась, имеющая в качестве союзников твои же чувства к Эдне, которые ты упорно отрицаешь.
Деспот вальяжно откинулся в кресле, сложив руки на груди и продолжая ухмыляться.
– То есть то, что я хочу иметь ее в своей постели в прежнем виде, ты уже окрестил чувствами? Забавно.
– Да неужели? Что-то ты не выглядишь веселым сейчас, когда она лежит там, словно
Грегордиан в мгновение ока оказался над ним. Угрожающе нависающий, словно неминуемая смерть, со взглядом, готовым испепелить Алево на месте.
– Не. Переходи. Границы! – очень медленно произнес он, оскалившись по-звериному, и каждому слову вторил грохот из глубины его мощной груди.
– Ладно, как скажешь, – тут же примирительно поднял руки блондин, довольный вызванной реакцией. – Но давай вернемся к делу. У тебя есть женщина, которая предпочитает пребывание в бессознательном нигде постоянному противостоянию с тобой.
Деспот отстранился так же резко, как приблизился, и Алево едва смог скрыть облегченный выдох, когда его тело расслабилось, ощутив, что немедленной расплаты за дерзость не будет.
– Да во имя Богини, ничего она не предпочитает! Она просто ранена, и нужно найти способ ее вылечить! – Грегордиан принялся расхаживать по гостиной, будто ища выхода, чуть припадая на правую ногу, которую один из ногглов почти оторвал ему.
– А ранена она, потому что… – продолжил свое давление Алево, игнорируя вновь поднявшее голову беспокойство от столь небывало медленной регенерации архонта.
– Ты что, ожидаешь от меня слез раскаяния? – вернулся к циничному тону Грегордиан.
– Нет. Я пытаюсь лишь заставить тебя увидеть элементарные вещи. А для этого нужно, чтобы ты просто ответил на вопросы. Не мне. Самому себе. Ты убил тех хийсов в Фир Болге, застав в ее комнате, потому что…
– Это не важно! – огрызнулся деспот.
– Пусть так. Тогда по какой причине ты потащил Эдну за собой?
– Потому что захотел! – последовал еще более раздраженный ответ.
– А сидишь тут сейчас в темноте и бросаешься на всех беспокоящих тоже потому, что этого сам хочешь? – позволил себе едва заметную ироничность Алево.
Грегордиан остановился перед ним и пристально осмотрел, будто выискивал в старом друге и помощнике нечто совершенно новое.
– Чего ты пытаешься добиться, изображая тут психиатра из дешевых фильмов мира Младших, друг мой? – рот его насмешливо кривился, но глаза светились предупреждением.
– Признания наличия проблемы, Грегордиан! – не внял визуальной угрозе блондин. – У тебя есть чувства к этой женщине!
Помолчав с минуту, деспот не спеша уселся обратно в кресло и закинул длинные мускулистые ноги на столик из черного металла рядом.
– Хорошо, доктор, – желчно произнес он. – У меня есть чувства к этой женщине. Что будем с этим делать? Какие посоветуете методы лечения?
– От чувств, пациент, весьма помогает полное ими насыщение, – нисколько не смутившись, поддержал его игру Алево. – Но в нашем случае это представляется затруднительным, ибо объект вашего внимания на данный момент весьма… хм-м… безэмоциональна. Но раз ты уже признал сам факт проблемы, то и согласишься приложить усилия по ее решению.