Подмененная
Шрифт:
— И в моей тоже. А они будут довольны?
— Моя мать будет рада. Что касается твоего отчима, — нахмурился он, то тут я не уверен.
— В чем дело, Патрик? — спросила я.
— Он устраивал все это для тебя, потому что рассчитывал на какой-то грандиозный брак.
— Я собираюсь устроить себе грандиозный брак ровно через два года.
— Давай будем рассудительными, Ребекка. Твой отчим не посчитает это подходящей партией. Горный инженер с шахтой в корнуоллской глуши!
— Это весьма перспективная шахта.
— Ах, Ребекка, все у нас будет чудесно… у нас с тобой… только не знаю, как я дождусь. Может быть, вообще оставить эту идею с колледжем. Я мог бы набираться опыта в конторе отца, а поженились бы мы прямо сейчас.
— Постарайся рассуждать здраво, Патрик. Все складывается удачно. Два года быстро пройдут, и мы все время будем жить ожиданием. Они скажут, что сейчас мы слишком молоды. Для женщины это не так важно, так как восемнадцать лет — подходящий возраст, но мужчина должен быть постарше. Пусть все идет своим чередом, Патрик.
— Боюсь, придется с этим смириться.
— Давай сделаем все по правилам. Ты отправишься в свой колледж, зная, что я жду тебя, с нетерпением считая дни до свадьбы, и это поможет тебе пройти через все испытания. Потом мы устроим шумный праздник в Кадоре. Бабушка с дедушкой будут очень рады, а я навсегда избавлюсь от отчима.
— Ты никогда не любила его.
— Что поделаешь, я считаю его виноватым в том, что он испортил нам жизнь. Если бы не он, мама была бы жива сейчас. Я не могу избавиться от этой мысли.
— Мне кажется, ты не должна возлагать на него вину за это. Он излишне честолюбив, это верно. В первый раз он женился ради золотого рудника. Деньги очень важны для него… деньги и слава.
— Он уже мнит себя ровней Дизраэли и Гладстону и собирается со временем стать премьер-министром.
— Может быть, он им и станет.
— Однако в то же время он является моим отчимом и, таким образом, опекуном. Я не хочу такого опекуна.
Если мне нужна чья-то опека, пусть этим занимаются бабушка с дедушкой.
— Давай попытаемся рассуждать логично. Очевидно, Бенедикт опекает тебя до двадцати одного года либо до твоего замужества. У меня есть предчувствие, что он может не дать согласия на наш брак. В лучшем случае он может настоять на том, чтобы ты дождалась своего совершеннолетия.
— Ты думаешь, он сможет так сделать, даже если я буду согласна и бабушка с дедушкой одобрят? Я убеждена в том, что они оба будут этим довольны.
— Полагаю, он может приостановить это.
— Значит, еще три года…
— Когда я закончу колледж, нам обоим исполнится по двадцать. Тогда мы поженимся и будем хранить это в тайне до тех пор, пока это не станет необратимым.
Я засмеялась:
— Как интересно!
— А пока, — закончил Патрик, — давай не
— Хорошо. Пусть это будет нашей тайной.
Он взял меня за руку и крепко сжал ее. Потом мы подняли бокалы и выпили шампанского за наше прекрасное будущее.
Это был мой первый настоящий бал, и я радовалась почти каждой его минуте. Я была вне себя от счастья Мы с Патриком помолвлены пока тайно, но от этого событие становилось еще более волнующим.
Я попыталась окинуть взглядом два следующих года. Они пролетят быстро, ведь их будет освещать сознание того, что по окончании этого срока я стану женой Патрика. У нас будет свой дом, возможно, где-нибудь в районе пустошей. Мне там нравилось, к тому же это недалеко от Кадора. Дедушка и бабушка Патрика тоже будут поблизости. У нас будет десять детей, любящих и преданных, как сейчас мне предана Люси. Кстати, решалась еще одна проблема. Не всякий муж захотел бы держать Люси в доме, а я ни за т о не согласилась бы расстаться с этой девочкой. Я относилась к ней как к своему собственному ребенку и потребовала бы такого же отношения к ней моего мужа. Патрик понял это сразу.
Таким было счастливое окончание романа, который долгие годы развивался между мной и Патриком. Мы были предназначены друг для друга с того самого момента, как родились на пыльных золотых приисках Австралии.
Жизнь превратилась в вихрь развлечений. Таков был сезон. Беспокойные матери, отцы или опекуны, выводившие в свет юных леди, давали балы, званые обеды и вечера для новообращенных. Благодаря тому, что Бенедикт был моим отчимом, я получала приглашения на большинство из этих мероприятий.
В течение следующих трех-четырех недель я часто виделась с Патриком. Он играл роль симпатичного сына одной из моих дам-покровительниц. Его не причисляли к высшим слоям общества, поскольку в его жилах не доставало голубой крови, но его дедушка хорошо известен в промышленных кругах и был богатым человеком, а деньги и голубая кровь весили примерно одинаково в глазах общества.
Обычно мы встречались в парке, куда я ходила на прогулку с Морвенной, потому что присутствие на прогулках ее сына не могло считаться дурным тоном.
Это были долгие счастливые дни, но настало время Патрику отправляться в колледж. Он обещал писать мне каждую неделю и попросил меня о том же, Я поклялась ему в этом.
После его отъезда я почувствовала себя одинокой, но у меня было слишком много дел. Я постоянно присутствовала на светских приемах, где часто встречалась с Оливером Джерсоном и Жан-Паскалем Бурдоном. Последний, будучи связан с императорским семейством в изгнании, считался весьма желанным гостем; связи Оливера Джерсона с моим отчимом давали ему возможность посещать если не все, то многие светские вечера.