Подмененная
Шрифт:
Пусть они думают, что я легкомысленная. В то, что в нашем разрыве виноват Патрик, они все равно не поверят.
И вот теперь он отправлялся в Австралию, туда, где родился. Я видела в глазах Морвенны страх; ее отношение ко мне изменилось. Она была холодной и отстраненной.
Но я не могла рассказать ей.
Миссис Эмери сказала:
— Я прямо не знаю, что случилось с миссис Картрайт. Она сильно переменилась. Наверное, из-за того, что ее сын уезжает в Австралию.
— Да, наверное, — подтвердила
Взглянув на меня, она пожала плечами. Все они предполагали, что в отношениях между мной и Патриком все уже определено.
— Ну, о подобных вещах должны беспокоиться те, кого это касается, таково было резюме миссис Эмери. — Им решать, и никому другому. — Она взглянула на меня с нежностью. — А вам нужно немножко подумать о себе. Мы не хотим, чтобы вы заболели, мисс Ребекка.
— Я о себе позабочусь, — пообещала я.
Я представила, как они, сидя за кухонным столом, обсуждают, почему я так плохо выгляжу.
Бывали моменты, когда мне хотелось бежать из дома и уехать в Корнуолл, чтобы остановить Патрика.
Согласился бы он с этим? Он согласился бы только в том случае, если бы я была полностью уверена в его невиновности.
Только теперь я поняла, насколько сильна моя любовь к Патрику. Но я повзрослела. Я узнала, что такое вожделение, и как может измениться человек под влиянием похоти. Теперь я понимала, как много времени нужно, чтобы узнать человека, и спрашивала себя: «Достаточно ли я знаю Патрика? Знаю ли я о нем все?»
Следовало признать, что я не могла быть в этом уверена. А он потребовал бы от меня абсолютной веры в его невиновность.
Там он попытается забыть обо мне, а я должна постараться забыть о нем.
ШАНТАЖ
В доме царило возбуждение. Я часто беседовала с миссис Эмери — было очень уютно сидеть в ее комнате и болтать о всяких домашних делах, попивая чай, налитый в одну из ее особых чашек.
Миссис Эмери хорошо разбиралась в происходящем. Однажды она сказала:
— В эти дни мистер Лэнсдон особенно занят. Мы с мистером Эмери… ну, мы же интересуемся политикой… так мы держим пальцы скрещенными за мистера Лэнсдона.
— Но почему?
— Сейчас происходит смена кабинета министров, верно? А поскольку его партия у власти, кто знает…
Думаю, мистер Лэнсдон годится на самый высокий пост. Эмери считает министра внутренних дел.
— Значит, мистер Эмери полагает, что мистер Гладстон останется у власти?
— О да. Теперь, когда мистер Дизраэли потерял жену, консерваторы уже не те. Думаю, всякому мужчине нужно, чтобы его поддерживала женщина.
— Я не так уверена в этом. Кое-чего серьезного он смог достичь и после ее смерти. Может случиться так, что теперь, когда ее нет, он полностью отдастся политике. Что вы скажете по поводу
— Да, но он уже никогда не был счастлив, а мужчина нуждается в счастливой семейной жизни. Взять хоть мистера Лэнсдона… — Она печально покачала головой.
Я подумала: «Они знают о нас все: об отношениях между Бенедиктом и Селестой, о том, что Бенедикт по-прежнему оплакивает мою мать, о нашей с Патриком расстроенной помолвке».
— Без толку убиваться о прошлом, — сказала миссис Эмери. — Ваша дорогая матушка умерла, что, конечно, очень прискорбно. Если бы она была жива, все было бы по-другому. Нынешняя миссис Лэнсдон… она старается. Она бы подошла ему, если бы он допустил ее. А он живет прошлым.
— Возможно, со временем…
— Со временем… Это нас всех спасает. Без толку горевать о своих бедах, мисс Ребекка, я всегда это говорила. А если мистер Лэнсдон получит пост в кабинете, то это будет чудесно. Мы с Эмери были бы довольны.
— Да, — сказала я. — Хотелось бы…
Она выжидающе смотрела на меня, но я не закончила фразу.
Миссис Эмери молчала. Она многое понимала и в конечном итоге заботилась о всей семье. Она действительно хотела бы видеть Бенедикта членом правящего кабинета, счастливым в семейной и общественной жизни; ей хотелось, чтобы я оправилась от душевных ран и вышла замуж за достойного человека.
И она, и Эмери хотели бы, чтобы все складывалось счастливо и удачно.
Бенедикт с Селестой находились в Лондоне. Несколько раз приезжал Оливер Джерсон, но оставался ненадолго. Он сообщил мне, что мистер Лэнсдон очень занят в палате общин и поэтому всеми деловыми вопросами приходится заниматься ему.
Я была рада слышать смех Белинды. Казалось, она и в самом деле обо всем забыла. Ли сказала, что девочка никогда не вспоминает о происшествии, спокойно спит, в общем, опять стала самой собой.
Когда я вошла в детскую, чтобы пожелать им спокойной ночи, Белинда вдруг обняла меня за шею и крепко прижала к себе:
— Я люблю тебя, милая, дорогая сестра Ребекка.
Такие выражения чувств со стороны Белинды были редки и очень радовали меня.
Я подошла к кровати Люси. Она тоже обняла меня.
Но она это делала часто.
— Я тоже люблю тебя, Ребекка, — сказала она.
Я была очень довольна.
Это случилось спустя несколько дней. Миссис Эмери удалилась в свою комнату, чтобы, как она говорила, вытянуть ноги хоть на несколько минут. Не знаю, чем занимался мистер Эмери, может быть, отдыхал. В общем, дом был погружен в дремоту.