Подметный манифест
Шрифт:
– Отчего бы нет? Но есть еще возможность - княжна, выпроводив нас, пошла к ней разбираться, как это незамужняя девица исхитрилась познакомиться в Кожевниках с полицейским? И, если Пухова там, то прибежала она туда спозаранку и как-то объяснила свое появление. Так что княжна понимает - то, о чем мы говорили, вполне может оказаться истиной…
– Истиной - и что же?
– То, что ты тут сейчас останешься с Канзафаровым. Я же поеду на Лубянку, оттуда вернусь домой на Фетиде, а карету пришлю в Кривоколенный. Так что когда
– Архаров!!!
– завопил Левушка, раскинув для дружеского объятия руки настолько, насколько позволяла внутренность экипажа.
– Пошел ты к монаху на хрен!
– шарахнувшись, отвечал обер-полицмейстер.
Карета укатила, Левушка с полицейским успели заскочить за угол, чтобы никто из долгоруковской дворни их не заметил. Архаров задумался о делах своих нелегких и даже не сразу заметил, что экипаж уже давно стоит, Иван почти бесшумно открыл дверцу и пора вылезать.
Он прошел небольшое расстояние от экипажа до дверей и вспомнил Дуньку в голубом кафтанчике. Славно было, что она вытащила его на прогулку, славно… хоть вспомнилось, какое оно такое - лето…
Вернувшись на Пречистенку, обер-полицмейстер с известным лукавством пошел убедиться, что Федька лежит в чистоте и что в комнатушке нет дурных запахов. У раненого он обнаружил Матвея.
– Ужинать приехал?
– тут же спросил Архаров.
– Пошли скорее, я голоден, как черт. Ты мою комиссию исполнил?
– От меня уж извозчики шарахаются, - сказал Матвей.
– Знают - с этим господином три-четыре часа ездишь, а платит мало. Побывал у немецких докторов, у тех, кто из себя знатную персону не корчит.
– Докладывай, - шагая к столовой, велел Архаров.
– А чего докладывать? Никому колотой раны не попадалось, - сказал Матвей.
– И слуха о таковой не было. Либо врут.
– Либо ты расспрашивать не умеешь. Никодимка, дармоед! Вели стол накрывать!
Этот приказ сопровождался подзатыльником - умеренным, но необходимым.
– Николашка, побойся Бога! Вся Москва знает, что обер-полицмейстер мне брат и сват! Много ли мне скажут?
– разумно возразил Матвей.
– Да ведь кто лечил дуэлиста - тот не проболтается. Разве что за лечение не заплачено. А что, кто дрался-то?
– Граф Михайла Ховрин, помнишь такого?
– спросил Архаров.
– Он-то непременно хорошего врача к себе звал. А ты еще попробуй, докопайся. Дело важное.
– И куда ранен?
– Почем мне знать? В грудь, сдается, и много крови потерял. Постой… так ведь он, поди, у доктора своего и отлеживается!
– догадался Архаров.
– Матвей, вдругорядь поезжай! По всем домам!
– За каким бесом?
– осведомился доктор Воробьев.
– Праздников вроде нет, тезоименитство государыни и цесаревича нескоро… поздравлять
– Да придумай же что-нибудь! Ты же не дурак! Случай, скажи, диковинный, посовещаться надобно… Ч-черт, как ты это называл? Когда врачи вместе сходятся? Меркурий Иванович, выставь-ка нам травничка, я сегодня заслужил.
– Если угодно, «ерофеича», - предложил домоправитель. И, получив задумчивое архаровское «угу» в ответ, направился к поставцу, где под замком хранились настойки.
– Консилиум, - догадался Матвей.
– Ну, этак ты меня вообще среди всех докторов опозоришь. Скажут - что за дурака привез ты из столицы, сам не справляется, то и дело консилиумы созывает…
– А что, уж созывал?
Вот тут-то архаровская подозрительность и запела тихонечко, словно комар в темноте, вызывая невнятное, но ощутимое раздражение.
– Да тебе что до того? Надо было - и созывал, - отвечал, несколько смутившись, Матвей.
– Сильно беспокоился, положил себе так - одна голова хорошо, а три не в пример лучше…
– О ком ты столь беспокоился?
– Об Анюте, - признался доктор.
– Ведь рана-то была опасная, думал - так дитя хроменьким и останется, а она - девица, ее замуж выдавать. Что ты на меня уставился-то? Что - не прав я?
– Матвей Ильич, ты каких-то врачей в мой дом приводил, к Анюте, - сказал Архаров.
– Что ж мне сразу не сказал?
– Да говорил же я тебе! Что за ножку боюсь! Сперва боялся - не пришлось бы отнять! Рана-то гноилась сильно! Потом гляжу - рана очистилась, другое неладно… Да что ты, право? Говорил же тебе, ей-Богу!
Матвей врал - это всякий архаровец сказал бы сразу. Но сейчас Архаров не стал допытываться, каким манером доктор Воробьев привел к Анюте и вывел еще каких-то докторов. И более того - он не хотел усугублять Матвеево вранье.
Потому он сел за стол и указал Матвею место напротив себя. Тут же Иринка забегала с мисками, плошками, тарелками, и Архаров, глядя на девочку, даже несколько отвлекся. Невзирая на тревожное зуденье умозрительного комара.
– Забыл, стало быть. И что - много тебе твой консилиум насоветовал?
– полюбопытствовал он.
– Да немало, - туманно отвечал Матвей.
– Вайскопф свое дело знает, да и Преториус - из полковых врачей, к ним у меня доверия поболее - тут же все-таки огнестрельная рана. Преториус мне приятель.
Архаров понял сразу - вместе пьют. Но сейчас и это не имело значения. Подозрительный комарик ныл все громче - сейчас, сейчас опустится на то, что почитает своей законной добычей…
– А славно, что ты в Москве приятелей добрых завел. Жаль, меня с ними не знакомишь, - пошутил Архаров.
– Так что Преториусу с тебя причитается?
– Так он уж свое получил!
– весело сказал Матвей.
– Я уж его побаловал! Отродясь, сказывал, не видал, чтобы пуля столь занятно в позвонке засела!…