Подметный манифест
Шрифт:
Клаварош мог, конечно же, сказать Иконникову про свое недомогание - и что бы из этого вышло? Домой его никто не отправит - стало быть, плетись, брат мусью, вместе со всеми - пока ночной рейд хоть чем-то завершится.
Иконников глядел на архаровцев с некоторым подозрением - они даже не пытались объяснить, что произошло, ак если бы хранили государственную тайну.
– Где Савин?
– спросил он Демку.
Демка, видя, что опасность почти миновала, отвечал как мог беззаботно:
– Да за налетчиками плетется.
– Куда плетется?
Демка
– Почем я знаю? Он по следу чешет…
– А ты?
Подпоручик Иконников понимал субординацию. К Клаварошу и к Демке он обращался по-разному: француз - старше годами, ведет себя по-барски, сразу видать человека достойного; про Демку же известно, откуда взят в полицию. Потому и обращение к нему было совсем простое.
– А я с одной сволочью задрался, детина за нами шел… А Федя за налетчиками по следу куда-то, хрен его ведает куда…
Не следовало Демке сходу врать, ох, не следовало! Врать-то он умел - для простого люда превосходно сходило, да только Клаварошу архаровские уроки впрок пошли. И вроде не разглядеть было французу, как Демка стрельнул глазами вверх, а вранье тут же сделалось для него явным.
Демка собрался с духом. Сейчас, очевидно, главное было - протянуть время. Может, явится такая Божья милость - освободит Господь Рязанское подворье от Федьки Санина?
– По следу, стало быть?
– переспросил подпоручик.
– Ну что же, мусью, сейчас молодцы твоего коня приведут, а ты, Костемаров, за Арефьевым садись, у него не мерин - слон.
Клаварош покачал головой и заговорил на языке, которого Иконников не знал, зато отлично знал Демка. Пресловутое байковское наречие на Лубянке бывало в ходу, когда у архаровцев случались неприятности и требовалось, не смущая посторонних, живо разобраться с виновниками. Сам Архаров им не брезговал. Клаварош, понятное дело, совершенства не достиг, но кое-чего нахватался.
– Хрущей ошманай, а мас басвинску темень вершает, обзетильщик клещевый!
Этакого вмешательства Демка не ожидал. Даже вытаращился, как на выходца с того света, и рот приоткрыл.
Не ожидал его и подпоручик.
– Это ты, мусью, по-каковски?
– Не извольте беспокоиться, - отвечал ему через плечо Клаварош.
– Облопался бас, маз остреманный, охно! Будешь кляп во щах полоскать - в жуглой местомке позетим!
В переводе на благопристойную речь это было всего-навсего угрозой: Клаварош сообщил Демке, что раскусил его вранье, и пообещал, коли Демка не скажет правды, разобраться с ним в ином месте. Подразумевалась полицейская контора.
– Да будет тебе!
– огрызнулся Демка, желая вернуть Клавароша в русло русского наречия.
– Ничего с ним не сделается!
– Где Савин? Какой истрегой похлял? Слемзай, кулепет!
Собственно, этим Клаварошев словарь байковского языка почитай что и ограничивался. Но было еще кое-что в запасе - Клаварош,
И Демка понял, что сейчас будет очень плохо.
Он не был налетчиком, он не пачкал руки в крови. Демка в прошлой своей, дополицейской жизни был вор, шур, для которого некоторая трусость просто жизненно необходима. Иначе он в своем ремесле недолго задержится, а побредет Владимирским трактом и далее - в сибирскую каторгу.
Он бы схватился с Клаварошем один на один и, возможно, разоружил бы его - все-таки Демка был молод, ловок и знал всяческие ухватки. Но полицейские драгуны и подпоручик Иконников явно была на стороне француза. Как подумаешь - и впрямь подозрительно: Клаварош притащил откуда-то одного из архаровцев, которому полагалось бы в это время преследовать налетчиков, да и кроет его, никому ничего не объясняя, непонятными словами!
И ведь не убежать пешему от конных…
Демка понял, что молчать опасно. И врать опасно - когда вранье обнаружится, помирать ему у Шварца в нижнем подвале.
– На остров они пошли, - буркнул он.
– Туда, где старые плотины и мельницы, на Серебрянку…
– Вон где они засели!
– воскликнул Иконников.
– А не врешь ли ты, детинушка? Остров-то - вон где!
И показал рукой, выпростав ее из-под тяжелой епанчи.
– Так они-то дороги не знают, прутся наугад! А мы-то с Савиным - за ними, по следу!
– объяснил Демка, напуская на себя возмущенный вид.
– А почем ты знаешь, что на Серебрянку?
– не унимался Иконников.
– Так чего ж тут знать-то? Все туда бегут!
– брякнул Демка.
– Мусью Клаварош!
– воскликнул подпоручик.
– Может ли такое быть?
– Может, - подумав, отвечал Клаварош.
– Надобно ехать коротким путем.
– Арефьев, сюда!
– приказал Иконников.
– Возьми к себе архаровца.
Тут подоспели Васильев с Кузьминым, привели Клаварошеву лошадь. Он взобрался в седло и вздохнул с облегчением - тупая смутная боль не отпускала, однако ему казалось, что сидя он ее легче перенесет.
Демка обхватив сзади Арефьева поверх епанчи, поехал во главе кавалькады - показывать дорогу. Дорога была короткой - до Виноградного пруда версты две, да до моста еще около версты.
Клаварош ехал рядом с Иконниковым, тихо радуясь - ему полегчало. Страх прошел, теперь можно было и поразмыслить. Зная Федьку, он предполагал самые невероятные события.
– Велик ли остров?
– спросил он у Иконникова.
– Порядочен. В длину с версту да в ширину с полверсты, - отвечал подпоручик.
– Доводилось там бывать. Выковыривали налетчиков еще до чумы. Я полагал, там теперь тихо.
– Может ли быть тихо, когда кругом бунт и неурядицы?
– спросил Клаварош.
– Нам ведомо, что налетчики - беглые крестьяне некого помещика, усадьбу… piller? Грабить? И собравшись в шайку… Для них остров, сколько могу рассуждать, весьма удобен. До Стромынки недалеко…