Поднебесная
Шрифт:
Тай пытался понять, почему возникло именно это воспоминание, и решил: потому что Чжоу какое-то мгновение, – слишком долгое мгновение, – смотрел ему в глаза, а потом отвел взгляд.
У Чань Ду есть стихотворение о могущественных мужчинах и женщинах двора, веселящихся на пиру в парке у Длинного озера. В нем он высказывает предположение, что лучше бы определенным мужчинам никогда тебя не замечать.
В ту ночь его заметили…
Шэнь Таю не нужна светловолосая девушка в Чэньяо.
Ему действительно нужна была женщина, после столь долгого одиночества. И он решил, что разнообразные
Он договорился с почетным эскортом, который ждал его за стенами города, что нанесет визит префекту и военному губернатору – в такой очередности – утром. Оба они ждали его сегодня ночью. Он вежливо отказался.
Эта ночь принадлежала ему.
Они находились в городе, охраняемом солдатами, защищенном от бродячих разбойников, – как и от женщин-лисиц из мира духов. Тай поручил Вэй Сун снять для них семерых комнаты в лучшей гостинице.
Он также решил оставить при себе всадников из крепости у Железных Ворот. Это был небольшой жест признательности коменданту Линю, который дал ему денег на дорогу, в том числе – и на здешнюю гостиницу. Его комната оказалась красивой, с большой кроватью и раздвижной дверью, ведущей в сад.
Пять стражников из приграничной крепости не свяжут его слишком тесными узами со Вторым военным округом, когда он доберется до столицы, но их присутствие может быть полезным коменданту, который их с ним отправил.
Встречающие чиновники сделали ему исключающие друг друга предложения по дороге в город – стать почетным гостем в домах обоих здешних правителей, и эта конкуренция облегчила Таю возможность осуществить желание поселиться отдельно. Губернатор обладал большей властью (у них всегда больше власти теперь), но префект носил титул, имеющий большое значение при соблюдении протокола, а Тай достаточно долго учился в Синане, чтобы знать, как разрешить эту проблему, когда наступит утро.
Разумеется, в его гостинице были девушки – в павильоне позади первого строения, с карнизов которого свисали красные фонари. Одна из них, заметил Тай, когда шел через двор и заглянул внутрь, была очаровательной, – или ему так показалось из-за того, что он уже два года не приближался к одетой в шелк женщине?
Играла пипа, и танцевала другая девушка, в платье с широкими красными рукавами. Он постоял в дверном проеме несколько секунд, глядя на нее. Но это была удобная гостиница, а не квартал развлечений, а люди, посланные его встречать, весело надавали Таю советов, какой из домов куртизанок может доставить мужчине со вкусом и определенными средствами больше удовольствий.
Он вышел из гостиницы и направился туда.
Ночные улицы Чэньяо были полны народа, освещены свисающими со стен фонарями и переносными факелами. С этим он тоже уже давно не сталкивался: люди отодвигали тьму, чтобы по ночам не было страшно. Тай не стал бы отрицать, что его охватило возбуждение предвкушения.
В Синане наступление ночи означало комендантский час, городские ворота и ворота каждого квартала запирались до утренних барабанов. Но Чэньяо был базарным городом на торговом
Они платили пошлины и налоги, предоставляли товары для осмотра, давали взятки чиновникам – и префекту, – как положено, но не желали сидеть на одном месте после наступления темноты.
В Чэньяо, расположенном так близко от тагурской границы, было достаточно солдат, чтобы обеспечить относительно надежный порядок, даже если путешественники не будут сидеть дома по ночам. Там и тут Тай видел группки этих солдат, но они были похожи на отдыхающих, а не на стражей порядка. Здесь поощрялись кутежи при лунном свете: пирующие и отдыхающие мужчины тратили деньги, оставляли их в городе.
Тай был готов стать одним из них.
Музыка, грациозные танцы женщин, хорошая еда и вино, а потом выбранная им девушка с полными обещаний глазами, и почти уже забытый запах женщины, ноги, обвившиеся вокруг его тела, рот и пальцы, искусно провоцирующие, изучающие… и освещенная свечами отдельная комната, где он мог бы начать свое возвращение назад, в тот мир, из которого уехал к Куала Нору.
Позже он решил, что отвлекся, его мысли улетели слишком далеко вперед, по шумным улицам, иначе не попал бы так легко в ловушку.
Он должен был насторожиться, когда короткая улочка, на которую он свернул, следуя полученным указаниям, вдруг перестала быть шумной и многолюдной. Тай осознал, что остался один.
В начале улочки появились какие-то фигуры и перекрыли ее.
На этом конце не было фонаря, и трудно было рассмотреть, сколько их. Тай остановился и шепотом выругался, а потом быстро оглянулся и не удивился, когда разглядел в том конце, откуда пришел, еще нескольких человек. Всего их, по его подсчетам, было восемь.
Тай стоял посередине пустой улицы. Двери лавок и жилых домов по обеим сторонам оказались, естественно, запертыми. При нем был только один из его мечей: брать два меча в дом куртизанок считалось признаком невоспитанности, но также считалось глупым ходить по ночным улицам любого города без оружия.
Возможно, сейчас он продемонстрировал глупость. Он обнажил меч.
Существовала тактика, выработанная на горе Каменный Барабан, на низких уровнях обучения, как вести себя при такой угрозе, как эта. Она входила в официальный урок. Человек вряд ли сможет одолеть восемь противников или убежать от них. Четырех – возможно.
Тай сделал два быстрых вдоха, потом бросился вперед, во весь голос призывая городскую стражу. Он услышал за спиной крик, но предпочел хоть несколько секунд иметь дело с половиной этих людей, кем бы они ни были.
И он действительно умел драться, как выяснилось.
Он редко пользовался своим мастерством в прошлые годы, но сейчас второй сын генерала Шэнь Гао, прошедший обучение у воинов Каньлиня на их священной горе, бежал вперед, к новой группе убийц, и чувствовал прилив нарастающего, полезного гнева. Он узнал его, позволил ему разрастись, направил в нужное русло.