Поднимается ветер…
Шрифт:
— Не волнуйтесь, ничего недостойного, как раз напротив. У вас, если не ошибаюсь, трое младших братьев.
— Разумеется, герцог, вы не ошибаетесь, — еще бы ты ошибался, наверняка узнал о Флэле все, что можно и даже то, чего тот сам о себе пока не знает.
— Было бы весьма любезно с вашей стороны подсказать принцу, как ладить с младшими братьями.
— И… все? — Флэль мысленно отвесил себе оплеуху — слова сами сорвались с языка.
— Этого будет вполне достаточно, — кивнул Гоэллон. — И, поверьте, это не так уж и просто. Больше ни о чем серьезном в тот вечер не говорили, и под конец Кертор окончательно расслабился, болтал, как ни в чем не бывало, и даже почти забыл о том, что разговаривает с самым опасным, если верить слухам, человеком королевства. Ему очень хотелось понять, почему же о герцоге так говорят, что именно он сделал, почему, в конце концов, его прозвали Пауком… Ни одной достоверной истории, ни одного внятного следа — но дыма без огня не бывает; Реми Алларэ, при всей взбалмошности, никто не считает смертельно опасной тварью, от которой нужно держаться подальше. Спускаясь по лестнице, Флэль надеялся вновь повстречать голубоглазое чудо, а встретил лишь слугу и симпатичного юнца в роскошном платье, но без украшений, из чего сделал вывод, что черноволосый мальчишка, которого стоило бы слегка откормить, и есть новый
Император Тамера слов на ветер не бросал, и это выяснилось довольно быстро: с момента разговора у камина не прошло и трех седмиц, а Алви получил настоятельное приглашение прибыть в зимний лагерь, расположенный в двух днях пути от Веркема. Попутно он обнаружил, что путешествовать в одиночку ему отныне не позволяется, но, к счастью, компанию ему составил не «друг Дарир», а весьма милый молодой офицер, едва ли старше самого графа Къела. Невразумительный для собранца чин флигель-адъютанта оказался умопомрачительно высокой для столь юного дворянина должностью офицера, состоявшего в императорской свите. Причина такого возвышения выяснилась быстро и оказалась вполне характерной для порядков Тамера: офицер оказался двоюродным племянником самого императора. Помимо длиннющей фамилии со многими «де», что, как уже запомнил Алви, означало перечень владений, флигель-адъютант обладал вполне удобным, на вкус северянина, именем Олуэн, приятными манерами и исключительной доброжелательностью. Что удивительно, в его манерах не было ни следа липкой приторности, отличавшей графа Шарче. Еще оказалось, что парик, как уже уверился Алви — неизменный атрибут жизни в Тамере, военные носили лишь к парадному мундиру. Путешествовать в парадном мундире флигель-адъютант не считал нужным, и граф Къела с удовольствием расстался с уродливым чудовищем с буклями. Однако ж, в добавление к Олуэну графу Къела были выделены «подобающие сопровождающие»: рота солдат, десяток рабов и целых пять офицеров, составлявших свиту флигель-адъютанта. Все это великолепие тащилось позади, впереди и вокруг, волокло с собой невесть откуда взявшийся багаж и делало все, чтобы замедлить передвижение. Два дня пути обернулись пятью. Если бы не императорский родственник, Алви умер бы сам или перебил половину эскорта — за медлительность, за непрестанный гомон, за то, как офицер плетью разгонял с дороги попадавшихся навстречу рабов.
Флигель-адъютанту оказалось двадцать три, он был одногодком Алви, но выглядел заметно младше. Глазастый юноша с темно-каштановыми волосами, округлым правильным лицом и нежным румянцем казался не офицером, а переодетой девочкой, забавной игрушкой. В первом же поместье, в котором процессия остановилась на ночлег, Алви начисто лишился иллюзий насчет «переодетой девочки» — милейший мальчик с длиннющими ресницами, не меняясь в лице и не убирая с губ робкой улыбки, показал графу Къела, где зимуют раки и что они при этом делают. Раки в лице Алви лишь чудом парировали один из десяти ударов шпаги, и то уже через четверть часа северянин запыхался и начисто забыл о том, что замерз, — а Олуэн, несмотря на холод, даже не раскраснелся. Когда тамерец предложил взяться за сабли, Алви всерьез начал его уважать. На игрушку-офицерика можно было бы напустить пяток таких, как граф Къела. Еще флигель-адъютант заставлял думать о том, что некоторых тамерцев определенно рожают в седле, или, по крайней мере, сажают на коня прежде, чем те начинают ходить. Алви и сам был отличным наездником, но до Олуэна ему было далеко. Тамерец пил и не пьянел, управлялся с эскортом, не повышая голоса, после дня езды выглядел так, будто едва закончил одеваться, и вообще был со всех сторон безупречен; самое забавное, по мнению Алви, состояло в том, что эта безупречность не раздражала, а только радовала. Граф Къела начал подозревать, что в неприятной чужой стране у него появится хоть один если не друг, то добрый приятель.
— В ваши обязанности входит только проводить меня до лагеря?
— Нет, ваше сиятельство, — отучить Олуэна от «сиятельств» не представлялось возможным. — Я уполномочен императором. Состоять при вашем штабе.
— При чьем штабе? — Алви едва не опрокинул кубок.
— Неужели я забыл поставить вас в известность?! — всполошился тамерский офицер. — Штабе армии. Которую государь император выделяет вам. Для освобождения ваших родовых владений. Смешную манеру флигель-адъютанта дробить длинные фразы на череду коротких Алви отметил еще в первый день. Чуть позже Олуэн подметил удивление графа Къела и объяснил, что в детстве заикался, и его приучили говорить не слишком длинно.
— Кем же я буду в этом штабе? Главнокомандующим? — Алви усмехнулся.
— Это будет точно определено позже. Указом императора. Но вы можете быть только в штабе… Все остальное просто невозможно!
— Ну да: в кавалерийском полку от меня проку будет маловато.
— Ваше сиятельство, вы не должны. Даже думать о подобном. От вас зависит слишком многое. Алви прекрасно представлял, что именно от него зависит. Он должен быть знаменем, под которым армия Тамера войдет в Къелу, а потом в Саур и Литу. Знамя должно быть живо и здорово, улыбаться и произносить речи перед теми из вассалов, кто еще жив и сможет откликнуться на его зов. Без графа Къела армия Тамера — завоеватели, решившие под шумок прибрать к рукам земли соседей. С графом — войско, пришедшее, чтобы восстановить исконный уклад. Если Алви не послужит знаменем, три северных владения полюбят даже генерала Мерреса, потому что он — свой, а тамерцы — враги, давние, заклятые враги. С графом Къела во главе северяне примут любую армию — хоть Противостоящего и всех его демонов. Тамер не отличался хорошими дорогами, точнее, отличался дорогами преотвратными, о которых можно было слагать легенды и рассказывать страшные сказки на ночь. Процессия не отъехала еще и на пятьдесят верст от Веркема, а дорога уже превратилась в разбухшее глинистое месиво. Лошади понуро хлюпали по глубоким холодным лужам, а порой Алви казалось, что они уже плывут по стремена в мутной жиже. Настоящим снегом столичные зимы не баловали: редкие снежинки таяли еще в воздухе. Ветер с моря нес влажный воздух, тучи то и дело проливались моросью. Все это не улучшало и без того поганые дороги, подобных которым не было и в самых дальних уголках Собраны: короли династии Сеорнов из года в год заботились о том, чтобы дорожные работы проводились вовремя и со всем тщанием. Алви спасался только горячим вином и сытными ужинами. В поместьях, расположенных вдоль дороги, процессию с императорской подорожной принимали, как дорогих гостей. Граф Къела предпочел бы хорошую таверну, но со здешними тавернами все было ясно еще по
— Стойте, граф, — приказал он. — Впереди неладно.
Второй из ехавших впереди офицеров спешился, и, по колено в грязи, отправился назад, к Олуэну.
— Телеги перевернулись, — сказал он.
— Мне это не нравится, — нахмурился флигель-адъютант. — Проверьте все. Алви вздохнул. Сопровождающий часто казался ему слишком мнительным. Что такого интересного в перевернувшихся телегах? Об эту пору, на этих дорогах — да обычное дело. Граф Къела хмуро уставился в низкое небо, сплошь затянутое тучами. Солдаты отправились вперед. Сейчас излупят глупых рабов до крови, а потом все равно придется идти в объезд, потому что помочь с телегами никто и не подумает. Олуэн был недоволен. Он смотрел вперед, сдвинув широкие темные брови, и даже прикусил губу. Взмах руки — трое офицеров придвинулись ближе, окружили Алви и флигель-адъютанта. Граф Къела поправил свалившийся с головы капюшон, с отвращением вытер платком мокрое лицо и собрался убрать кусок ткани в поясной кошель, но лоскут выскользнул из пальцев, занемевших от холода и сырости. Алви наклонился, надеясь, что успеет поймать платок… Это его и спасло. Над лопатками — близко, опасно близко, так, что кровь застыла в жилах, — свистнуло, Олуэн коротко вскрикнул. Алви собрался подняться, но рука соседа слева прижала его за воротник плаща к лошадиной шее и не дала выпрямиться. Граф Къела повернул голову вправо и увидел своего спутника, вцепившегося правой рукой в лошадиную гриву. Белое лицо; только темные провалы глаз и две широкие черты бровей.
— Вслед! Догнать!.. — что случилось, почему у тамерца такой голос?.. Взмах руки, указующей куда-то над головой Алви. Тамерец не стал подхватывать выпущенные поводья, а прижал руку к левому плечу. Привычный — и такой неуместный сейчас, — жест: флигель-адъютант любил скрещивать руки на груди. Кто-то ринулся влево. Вновь свист, крики, ржание лошадей, брань… Алви наконец отпустили. Он сел в седле, подался к Олуэну, чтобы спросить, в чем дело — и лишь тогда заметил торчащий меж пальцев арбалетный болт. Рукав мундира набухал кровью. Граф Къела собрался подхватить на руки уже падавшего спутника, но его весьма невежливо оттеснили — сперва тот офицер, что прижал собранца к шее лошади, а потом и остальные. При этом Алви понимал, что его по-прежнему прикрывают своими телами, но уже другие — солдаты, угрюмый унтер-офицер, светловолосый корнет — чужак вдруг научился различать их между собой. Олуэна наскоро перебинтовали. Болт пробил плечо левой руки, пришпилив ее к телу, но уперся в ребро, а не прошел дальше. Флигель-адъютанту искренне повезло. Рана была болезненной, но не опасной для жизни… если только убийца не стрелял отравленным снарядом. Стрелявшего не поймали, и выяснить это было невозможно. Прошло не более часа, а Олуэн уже сидел в седле, по-прежнему по правую руку от Алви и даже улыбался сквозь испарину на лице. Всю оставшуюся дорогу он молчал и то и дело прихлебывал из фляжки, потом забрал фляжку у корнета и продолжил пить вино, но не жаловался и не требовал устроить перерыв, напротив — редкие команды содержали только приказ двигаться быстрее. В ближайшем поместье, конечно, нашелся лекарь, и Олуэну переменили повязки, обработали раны и наложили какую-то мазь. Крови он потерял не так уж и много, первая перевязка была сделана вовремя, но лекаря тревожило ровно то же, что и Алви: не был ли болт отравлен. Собранец искренне переживал за спутника и даже устроился ночевать с ним в одной комнате, хотя тот и говорил, что ничего страшного и ему вполне хватит сиделки. Тамерским сиделкам, как и тамерским лекарям, граф Къела не доверял. Его учили, что любые раны нужно первым делом промывать, а лекарь вместо того залил ее подогретой мазью.
— Олуэн… господин флигель-адъютант, но почему вас хотели убить? — спросил уже в ночи Алви, когда спутник попросил его налить еще вина. Сиделку тамерец выгнал, сказав, что не так уж дурно себя чувствует, чтоб вокруг него хлопотали женщины. — В самом центре страны…
— Граф Къела. Вы не поняли. — Темные глаза тамерца, обведенные синеватыми кругами, смотрели печально и удивленно. — Убить хотели вас.
— Баронесса, просыпайтесь, господин управляющий просит…
— Умом он рехнулся, что ли? — пробурчала Марта, глядя на полураскрытые ставни. До рассвета еще было далеко. — Где горит-то?
— Говорит, что дело важное… лица-то на нем нет, на сударе Хенрике, как есть — нет!
— Платье подай, — приказала Марта, садясь на постели и раздумывая над тем, куда управляющий подевал лицо. В карты проиграл? Пропил? Уронил по дороге? Лицо на Хенрике обнаружилось в наличии — широкое, красноватое и слегка оплывшее, то самое, что управляющий замка таскал на голове уже лет пятьдесят.
Обнаружился также охотничий костюм со штанами, по колено заляпанными грязью — не различишь, где штаны, где сапоги, — да и плащ понизу тоже был угваздан глиной.
— Откуда ты такой? — спросила Марта. — И куда меня потащишь?
— С берега за Роленой. Воля ваша, хоть казните, госпожа баронесса, а взглянуть вам надо.
— На что взглянуть? На Ролену?
— Надо вам посмотреть, госпожа баронесса, надо! За приставом послали уж, за священником, а вам тоже надо… — бормотал, тряся толстыми щеками, Хенрик.
— Ты мне не финти! — разозлилась Марта. — Поднял впотьмах, так говори, зачем?
— Утопленников там нашли. К берегу лодку прибило.