Поднять Атлантиду

Гриниас Томас

На мгновение картинку заволокло туманом. Затем изображение прояснилось, и глазам открылось колоссальное облако, напоминавшее паука, по часовой стрелке крутящегося над Антарктидой. Йитс насчитал двенадцать ног — «перламутровых нитей», фронтов низкого давления, свойственных этому региону.

— Однако, — покачал головой генерал. — Параметры?

— Похоже на четыре отдельных шторма, сливающихся вместе, — сказал О'Делл, считывая информацию с монитора. — Шириной почти четыре тысячи миль. Хватит, чтобы закрыть всю территорию Штатов.

Йитс кивнул:

— Еще раз расчистить полосу.

В комнате воцарилась тишина, прерываемая только тихим попискиванием электроники

на фоне мягкого гудения вентиляторов. Боковым зрением генерал уловил на себе встревоженные взгляды подчиненных.

О'Делл откашлялся.

— Сэр, нам следует выдать предупреждение на борт шесть-девять-шесть.

— Отставить. Полное радиомолчание.

— Но, сэр… ваш… Там доктор Йитс, сэр.

— На борту три десятка человек, полковник. Не считая отменного пилота, капитана Лундстрома. Радиообмен запрещаю. О заходе на посадку доложить. Я у себя.

— Слушаюсь, сэр, — сказал О'Делл, провожая взглядом суровое начальство.

Французское окно в личных апартаментах Йитса казалось утилитарной рамкой к поразительному пейзажу: зияющей ледовой расселине, куда генерал мог заглядывать, словно сидя в театральной ложе. Столбы голубовато-хрустальных паров вздымались из бездны, изредка скрывая собой царящее на раскопках оживление. Там, внизу, находилось то, к чему целую жизнь стремились они с сыном.

Йитс плеснул себе немного виски и уселся за стол. Все тело ломило, и хотелось выть подобно треклятому катабатическому ветру. Однако генералам не пристало проявлять слабость и смущать умы подчиненных вроде О'Делла и иже с ним.

Он закинул правую ногу на стол и, задрав штанину, принялся массировать изуродованную, испещренную шрамами голень. Сувенир, подаренный Антарктидой более тридцати пяти лет назад, еще во время первой его миссии. Под коленом с самого утра пульсировала адская боль. Мороз, как обычно, сыграл свою чертову шутку.

Но как же все-таки здорово опять оказаться при настоящем деле, чтоб ему провалиться! Он поймал собственное отражение в окне из упрочненного плексигласа. Даже в нынешнюю пору, разменяв уже седьмой десяток, Йитс все равно смотрелся строго и подтянуто, как подобает командиру и высшему офицеру. Жаль только, что большинство мальчишек, чьи детские физиономии попадались здесь на каждом шагу, и не подозревали, кем он когда-то был. Точнее, кем он должен был стать.

А ведь Гриффину Йитсу в свое время прочили звание первого человека на Марсе. Э-хе-хе…

Ветеран программ «Джемини» и «Аполлон», Йитс «попал в обойму» в далеком 1968 году. Марсианский челнок, согласно плану, сформулированному еще Вернером фон Брауном в 1953-м, а позднее пересмотренному НАСА, должен был стартовать с американской космической станции «Свобода» 12 ноября 1981 года, достичь Красной планеты 9 августа 1982-го и вернуться на Землю годом позже.

О, если бы только политика была столь же предсказуема, как и планетарные орбиты…

К 1969-му война во Вьетнаме изрядно подорвала федеральный бюджет, а успешные высадки на Луну временно насытили аппетит американцев в области освоения космоса. Столкнувшись с растущим сопротивлением конгресса, президент Никсон законсервировал как саму марсианскую программу, так и идею космостанции. Лишь концепция «Спейс шаттл» смогла получить «зеленый свет». Катастрофическое решение, затормозившее развитие на целые десятилетия, оставило на руках разрекламированный флот челноков, которым некуда было летать, а НАСА бросили плавать «без руля и без ветрил» в политических болотах Вашингтона без какой-либо ясной цели.

И кроме того, пришел конец великой

мечте Йитса…

Зуммер коммуникационной консоли вывел генерала из состояния задумчивости. Докладывал О'Делл:

— Сэр, мы восстановили радарный контакт. Они зайдут на посадку через двадцать минут.

— Что там с взлетно-посадочной полосой?

— Ее расчищают, сэр, но шторм по-преж…

— Мне, полковник, оправдания не нужны. Я появлюсь через минуту. Советую к этому времени добиться конструктивных результатов.

Генерал отпил виски и вновь уперся невидящим взглядом в окно. Когда Никсон решил поставить крест на марсианской программе, Йитс был здесь, в Антарктиде, и уже отмахал добрую половину сорокадневного срока, отведенного на тренировку по выживанию. Для этой цели команду из четырех человек разместили в специально сконструированном куполе, чья система жизнеобеспечения базировалась на прототипах двух посадочных модулей с миниатюрной ЯЭУ — ядерной энергетической установкой. Имелся даже «марсоход» для вылазки и разведки окружающей местности.

В Антарктике столь же холодно, как и на Марсе, а ветровая обстановка отличается не так уж и сильно. Скажем, по степени натиска снежные штормы лишь ненамного уступают марсианским песчано-пылевым бурям. А самое главное, этот континент практически так же удален от цивилизации, как и сама Красная планета, поэтому в условиях изоляции имелись все шансы полностью раскрыть характер и склонности каждого члена экипажа.

Как выяснилось, для Йитса такой опыт означал полную и неожиданную перекройку жизненного пути. За четверкой людей захлопнулся термолюк. Только один калека выбрался наружу. И вы только посмотрите, какой приз ему достался! Если, конечно, призом можно назвать подземные кишки Пентагона, где изувеченный ветеран, обмылок древней и заброшенной космопрограммы, проводил свои унылые дежурства. А уход жены с дочерями? Явившийся следствием воспитания приемного сына. Который тоже успел отвернуться. Все от него отвернулись…

Но вот сегодня наступил тот день, когда он возьмет-таки жизнь за шкирку и заставит повернуться к себе лицом, а не вонючим задом.

5

Через двадцать три дня после открытия

Когда Конрад проснулся от болтанки, в фюзеляже транспортного «С-141 Старлифтер» стоял жуткий холод. Сердце неприятно трепыхалось в груди, в ушах звенело, и очень тянуло завалиться куда-нибудь в теплое. Он потер кулаками глаза, потянулся, разминая ноющие мышцы и суставы, и огляделся. Никаких изменений. Сплошные спецназовцы-полярники в белых термокомбинезонах, с автоматами между колен. Без малого три десятка, усиленный взвод.

Самолет вновь прилично тряхнуло. Почти весь полет они провели в ясном небе, поверх бесконечного белого покрова. Но вот сейчас кругом какой-то мутный суп, а турбулентность усиливается с каждой секундой. Гигантские карго-контейнеры в кормовом отсеке шатались, зловеще поскрипывая стропами-оттяжками.

Конрад загнул обшлаг куртки и посмотрел на свои гиперфункциональные часы с «Джи-пи-эс»-индикатором, на который работало двадцать семь орбитальных спутников, позволяя провести обсервацию в любом месте земного шара с погрешностью до какой-то сотни футов. Однако последние шестнадцать часов, проведенные на борту целого ряда военных самолетов, видимо, настолько истощили литиевые батарейки, что долготно-широтный дисплей уже перестал что-либо показывать. Чего не скажешь про нервно крутящийся встроенный компас. СВ — ЮВ, СЗ — ЮЗ… «Должно быть, приближаемся к полярной области, — сообразил он. — Да-да, Южный полюс…»