Подняться на башню
Шрифт:
— Тело? — удивился он.
— Ты не сможешь вселиться куда попало.
— Так…
— Формулу должен произнести близкий, кровный родственник. Без принуждения и давления.
— Так…
— Тогда ты сможешь занять его тело, Рубелиан недоуменно посмотрел на Марию.
— Но у меня нет кровных родственников. Ни братьев, ни сестер, ни… — Он замолчал, и в его взгляде мелькнуло понимание.
Мария тоже молчала.
— Это жестоко, — наконец проговорил барон. Мария ждала.
Он подошел к креслу-ловушке, осторожно
— Попроси кормилицу привести сюда Микена, — спокойно сказал он.
С дозорной башни Крякшиного форта самарагдекое войско казалось игрушечным. Копошились возле костров фигурки солдат, звенело оружие, ржали неразличимые в темноте кони.
«Вам предоставляется последняя возможность достойно сдаться и перейти на сторону Соатана Седьмого, Добронравного и Могучего, — читал Антор. — Поднимите белый флаг и..
Он смял послание и выбросил его в бойницу.
— Перо и бумагу! — приказал он.
Когда требуемое было доставлено, он подышал на озябшие пальцы и широко вывел на листе два коротких слова. Топтавшийся рядом лучник облизнул потрескавшиеся губы.
— Ух. Прям туда?
— А куда ж еще. Запускай.
Через минуту послание, прикрепленное к горящей стреле, воткнулось в землю возле шатра Самодержца. Спустя полчаса затрубил рог и к стенам форта устремилось живое море атакующих.
Первые осадные лестницы были тут же сброшены, на головы самарагдцам полилась кипящая смола, полетели бутылки с зажигательной смесью.
— Лапами! Не! Лезть! — вопил Борода. — Сейчас я вам коготочки-то пообстригу!
Он стоял на стене и, прикрываясь щитом, рубил чересчур ретивые руки, цепляющиеся за гребень.
— Лучники — на ворота! — командовал Антор. — Не дайте им пустить в ход таран!
— Катапульту тянут!
— Раздолбать катапульту!
— Раздолбаешь ее, как же…
— Жуба, сперва подпалилками в нее, а потом постарайтесь поджечь болтами.
— Так кончились подпалилки!
— Тогда банками со спиртом, который для растирания и согрева. Живее, шевелись, шевелись! кричал Аытор.
Жуба оскалился:
— Какой перевод продукта, прости нас всех матерь Амиа! Хорош молиться, действуй давай…
Если бы кто-нибудь из сражающихся поднял голову к ночному небу, он бы увидел, что прямо над крепостью повисло густое черное облако, похожее на гигантский глаз. Оно то опускалось чуть ниже, то поднималось, то перелетало из стороны в сторону, словно для того, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Странное это было облако. Странное и пугающее. Но воюющим некогда было глазеть по сторонам, и наблюдающее око так и удалилось восвояси никем не замеченное.
Под утро битва закончилась. Форт остался за Брасьером
Очнулся Хёльв от невыносимой головной боли. Ломило затылок, в висках стучало и кололо, словно после многодневной гулянки. Он осторожно открыл левый глаз и убедился в том, что по-прежнему прикован к креслу. Вокруг было тихо, только из угла, где лежал эльф, доносилось еле слышное постанывание.
«Жив! — с изумлением и радостью подумал Хёльв. Лэррен жив! А я сам?»
Он прислушался к себе и не заметил ничего необычного. Душа — или то, что он привык считать своей душой, — была на месте и, судя по всему, не претерпела никаких изменений.
— Во имя складчатой задницы Амны, — раздалось откуда-то снизу, — будь трижды проклят тот осел, который положил сюда эту трубку.
Потирая ушибленный лоб, с пола поднялась Амель. Выглядела она довольно дико: волосы были растрепаны, подол платья разорван почти во всю длину, на руках — ссадины. Но не это поразило Хёльва. С нежных уст баронессы срывалась такая грубая базарная брань, какой он не слышал даже в самые горячие часы на кухне «Ветров странствий».
— Надо же! Клянусь личным знакомством с Ристагом! Я теперь женщина!!
Помещение потряс громкий хохот:
— А это что у нас тут такое привязанное? Новый колдун? Несостоявшаяся жертва?
Амель подошла к Хёльву и, осмотрев путы, нажала на маленький рычажок под сиденьем. Металлические обручи сухо щелкнули и раскрылись.
— Вы — не Амель, — уверенно сказал Хёльв, вынимая изо рта кляп.
— Конечно. Триста лет назад я был известен под именем генерала Рубелиана.
— Боже. Но как…
— Как! Эта ваша Амель, должно быть, была очередной правительницей Брасьера?
— Баронессой, — только и смог вымолвить Хёльв.
— Мило, И она нашла секретную комнатку Марии Велерской? Записи, свитки, ингредиенты? Полный текст заклинания? И загорелась идеей получить в свои руки ценного советника? Небось еще и заточить меня хотела?
Юноша кивнул.
— Дождалась благоприятного момента и провела ритуал?
— Именно. Все было именно так! Но откуда вы это знаете?
Амель присела на краешек стола и поправила платье.
— Ловушка. Моя прекрасная безотказная ловушка. Широко раскрытый капканчик с ароматным куском сала. — Ее голос был полон сдержанного торжества. — Бедные мои потомки! Что их тянет в эту авантюру? Чего им не хватает в жизни — в их сытой, почти королевской жизни? Что заставляет их заучивать непонятное заклинание, активировать портал и произносить, в конце концов, зловещее «Дерис сатта Ристаг»?
Из угла, где лежал Лэррен, послышался болезненный смешок. Кряхтя и хихикая, эльф встал и отряхнулся. На его высоком лбу синела огромная шишка.