Поднятые до абсолюта
Шрифт:
— Тогда рубашку надо взять на тон темнее, галстук чуть тоньше и завязать его свободней. И, конечно, никаких шляп: ты же не хочешь, чтобы над тобой смеялись? Кстати, туфли я бы взял не эти, а вот те, — дворецкий показал на чуть более темную пару.
Йока думал, что Сура захочет его одеть так, как обычно одевал на выезд в гости или в театр, но ошибся: к одиннадцати часам из зеркала смотрел не мальчик, а блестящий молодой человек, чуть небрежный и раскованный. Левая рука на косынке пряталась под полой расстегнутого плаща, придавая образу ореол романтичной грусти. Волосы, причесанные с особым тщанием, лежали так, словно их встрепал порыв ветра, и непокрытая голова выдавала
А главное, Йока не только выглядел, но и чувствовал себя раскованно. Словно родился в этом костюме. И расстегнутая верхняя пуговица на рубашке особенно радовала его и добавляла ощущения непринужденности.
Сура оказался проницательным и очень неглупым человеком, а Йока-то считал его чопорным и занудным старикашкой! Ведь он не знал ни о письме, написанном накануне вечером, ни о войне между Йокой и Важаном (хотя, наверное, догадывался), но сразу понял, как ученику лучше всего появиться перед учителем вне школьных стен!
Дара просигналил снизу, и Йока, сунув конверт с сургучной печатью в карман плаща, сбежал вниз по лестнице. Но не так, как бегают мальчишки, а как спускаются блестящие молодые люди. Каблуки туфель отчетливо, но негромко стучали по ступеням, а на каменном полу крыльца клацали, словно кастаньеты.
— Хорошо выглядите, господин Йелен, — улыбнулся Дара и даже вышел из авто, чтобы открыть дверцу, хотя всегда называл его Йокой и дверей перед ним никогда не открывал.
Йока кивнул и уселся на заднее сиденье. Сура, вышедший на крыльцо, прищелкнул языком и подмигнул шоферу.
Они подъехали к воротам усадьбы Важана в полдень. Кованая ограда издали бросалась в глаза тонкими и острыми пиками решетки, что блестели на солнце холодным металлическим глянцем, словно предупреждение об опасности. Листья сирени, росшей вдоль ограды, только-только начали разворачиваться и просвечивали на солнце ядовито-яркой зеленью.
На этот раз Дара вышел из авто не улыбаясь и распахнул заднюю дверь церемонно, как положено шоферу знатного семейства. Йока снова спрятал левую руку, подвешенную на косынке, под плащ, вышел из авто и осмотрелся: и ворота, и калитка рядом с ними оказались запертыми. За сиреневыми кустами, возле центральной аллеи стоял маленький деревянный дом, в котором, видимо, жил привратник, но он не спешил выйти Йоке навстречу. Йока посмотрел под ноги: не кидать же камушки в окно, как он это делал, когда хотел выманить из дома кого-то из друзей!
— Йока, позвони в звонок, — шепнул Дара, глядя на его замешательство. — На воротах есть звонок.
Йока поднял глаза: действительно! Он раза два повернул ручку, за оградой раздался мелодичный звон и не успел смолкнуть, как дверь деревянного дома распахнулась и к воротам выбежал старый привратник, шаркая домашними туфлями.
— Сейчас-сейчас, молодой господин! — он поспешно открыл калитку. — Простите, что заставил вас ждать.
А из глубины парка неожиданно появился еще один человек, гораздо моложе привратника: быстрый, поджарый, чем-то похожий на охотничьего пса. Он был одет в брезентовую куртку и сапоги, как будто собирался в лес или только что работал в саду, но по нему сразу было заметно, что это не лучшая его одежда. Человек медленно осмотрел Йоку хитрым прищуром, взялся за решетку ворот, привалился к ней плечом и сказал:
— Звара, к нам приехал господин Йелен. Открывай ворота, нехорошо держать
— Я… — неожиданно смешался Йока. — Вот… Передайте это господину Важану.
Он, еще глубже пряча левую руку под плащ, подал незнакомцу письмо с просьбой его принять. Тот, не протягивая руки, глазами указал на привратника, и Йока повернулся к старику, который и взял у него бумагу.
— И не спеши, Звара, надень сапоги, — многозначительно и даже немного нагло сказал незнакомец. — Господин Важан только что встал. Пока он готовится к приему, я покажу нашему гостю парк. А ты проводи авто до гаража.
Он словно нехотя оторвался от решетки и отошел на два шага, позволяя привратнику открыть ворота. Йока почувствовал себя неловко в обществе этого странного человека: тот словно презирал Йоку, хотя и не сказал ни одного невежливого слова. И глаза его были хитрыми и цепкими.
— Проходите, господин Йелен, — сделал приглашающий жест незнакомец. — Надеюсь, прогулка по парку вам понравится. Сегодня отличная погода. И не беспокойтесь за вашего шофера, его угостят кофе у нас на кухне.
— Откуда вы знаете, как меня зовут? — спросил Йока с вызовом.
— Цапа Дымлен знает все, — усмехнулся тот, и глаза его сделались еще хитрей.
Йока шагнул за ограду через открывшиеся ворота и неуверенно оглянулся на Дару: тот кивнул ему с улыбкой и тронул авто с места.
Солнце играло с бегущей водой в ручьях, ветер водомеркой чертил на глади прудов странные прямые линии, ивы опускали тонкие ветви к самой воде, столетние липы, ясени и клены возвышались над мраморными статуями аллей.
— Эти статуи сто пятьдесят лет назад привезли из Стерции, — неторопливо вещал спутник Йоки, — каждую зиму мы убираем их в деревянные чехлы, набитые сеном, потому что им вредны наши морозы.
— Не морозы, а перепады температур, — буркнул Йока.
— Может быть. — Цапа Дымлен фривольно пощупал обнаженную грудь одной из статуй. — Южные красотки! Наш климат им не подходит. На чем я остановился? Ах да! Раньше насосы на конной тяге поднимали воду в водонапорные башни, потому что перепада высот между восточной и западной сторонами усадьбы не хватало для фонтанов. Теперь у нас стоят насосы на магнитных камнях.
Он говорил так, словно издевался над Йокой, делая вид, что этот рассказ безмерно скучен самому рассказчику. Йока сжимал губы и тоже делал вид, что скучает, хотя парк на самом деле был сказочно красив и сказочно же богат.
— Сейчас мы выйдем к самому большому фонтану, и я заранее прошу вас не пугаться.
Йока вздохнул: пугаться фонтана он не собирался, даже самого большого в Обитаемом мире.
Четыре аллеи сходились вместе, а посередине стояла статуя из темной бронзы, изображавшая зодиакального Водолея. Из его рога, направленного в небо, тонкой струйкой стекала вода — в широкий бассейн черного полированного гранита.
— Страшно? — саркастически спросил Цапа.
— Очень, — фыркнул Йока.
— Это хорошо. Было бы глупым расточительством держать его рог открытым постоянно, — кивнул Цапа и подошел к деревянной будке, пристроенной к высокому дубу. Йока остановился у края гранитного бассейна, рассматривая его блестящую поверхность, — красивая была полировка, и красивая текстура камня: мастер уловил ее закономерности и сложил в тонкий рисунок с неясными очертаниями цветов и зверей.