Подобие жизни
Шрифт:
— Ну что ты, действительно, зачем это всё, — прохрипела девушка, потирая шею. Она вновь стала спокойной, по крайней мере, внешне. — Мы действительно едва знакомы. Хотя мне приятно твоё доверие. И всё-таки, можно мне с вами?
— Да хватит уже, барышня, — продолжил злиться Влад. — Неужели вы не понимаете, что будете только отвлекать нас от расследования? И так беззастенчиво пользоваться рыцарством молодого человека просто непорядочно!
— Пусть остаётся, — сказал Горохов, глядя на свои ботинки.
— Так. Трофим Леонидович. Нам надо поговорить. Приземляйся куда-нибудь.
— Не
— Конечно, господин овер. Без проблем, — сладким голосом сказал Кондратенко, — и всё-таки — не могли бы вы опустить флаер на какой-нибудь крыше? На два слова, буквально.
Лариса отвернулась к окну, усиленно делая вид, что ссора её не касается.
Далеко улететь от окраины они не успели, и здесь, в бедном районе, высились древние девятиэтажные дома, на которых не были предусмотрены посадочные площадки. Поэтому флаер завис в полуметре от крыши. Влад выпрыгнул первым, еле дождался овера и, едва закрылась дверь в летающем автомобиле, взял быка за рога:
— Трофим, о чём ты думаешь? Это идиотизм, посвящать в детали дела гражданское лицо!
Парень скрестил руки на груди:
— Она наш клиент и имеет право знать.
Любой сторонний наблюдатель, увидев позу и выражение лица овера, сразу бы понял, что этот человек с младенчества умеет повелевать другими.
— Клиент, который ни полбалла не заплатит! — бывшему полицейскому было плевать на принадлежность парня к элите. — Хотя ладно, пускай клиент. Ну так и пусть получает информацию постфактум! Трофимка, во все времена так было — сыщики расследуют, составляют подробный отчёт и только потом, за чашкой кофе или чая, рассказывают клиенту всё, что удалось узнать. К тому же зачем нашей эмоциональной мадемуазель знать то, что ей знать не следует? Она хочет выяснить, кто убил подругу? Прекрасно, я не против. Но о Ломовой, о Петухове, о тех, кто погиб этой ночью, зачем? Что ей даст эта информация?
— Лариса едет с нами.
Влад набрал в лёгкие воздуха, собираясь спорить дальше, но потом медленно выдохнул и махнул рукой:
— Я понимаю, влюбился в девушку. Да ещё буквально только что. В такие периоды человек ведёт себя, как идиот. Думаю, если она сейчас выглянет в окошко и попросит тебя спрыгнуть с этой крыши, ты с радостью выполнишь просьбу. Чёрт с тобой, пусть едет. Но подумай вот о чём — наше дело плохо пахнет. И чем дальше, тем запашок сильнее. Ты уверен, что девчонке не грозит опасность? Если мы залезем в какое-нибудь осиное гнездо, её могут покусать с нами за компанию. Стоит оно того? Во-о-от, наконец-то в твоих глазах проблеск разума. Дошло, почему клиент наблюдать со стороны должен?
Трофим действительно изменился в лице. Ушло выражение упрямого высокомерия, которое свойственно большинству оверов, и парень снова превратился в самого себя.
— А ведь вы правы. Как всегда. Но если я откажу, она же ведь обидится!
Владислав пожал плечами:
— Конечно. И обида её будет громкой и страшной.
— А мне нравится её страстность, — улыбнулся
— Ох, детишки, — оперся спиной о холодный бок флаера бывший полицейский, — ты сейчас путаешь страстность и истеричность. Когда романтизм схлынет, Ларисочка примется портить тебе кровь, и через пару лет близкого общения твои руки будут трястись, а голова поседеет.
— Неправда, — покачал головой парень, — она просто эмоциональная. И это прекрасно.
Пару секунд Влад, не мигая, смотрел на бывшего практиканта, потом вздохнул и покачал головой:
— Ладно. Ты сейчас глух к доводам разума. Да и не моё это дело. В общем, пусть любовь всей твоей жизни летит с нами. Но из флаера не выходит. Будет сидеть внутри вместе с Мэри. Такой вариант тебя устраивает?
— Полностью, — просиял Горохов и полез наверх.
О бывшей жене Семёна узнать ничего не удалось. Ни о рейтинге, ни о месте жительства, ни о смерти, если она была — ничего. Словно женщина никогда не существовала. Возможно, она сменила имя, но и это по закону должно было отображаться в общей базе. Прошли те времена, когда люди исчезали просто так. Оставался только один вариант, и Владислав решил его проверить.
И не ошибся. Оказалось, в тот самый день, когда Семён развёлся, получил статус совершеннолетнего и погиб, Зоя Игоревна отказалась от гражданства. А значит, ей удалили шунт, отключили чип и стёрли из общей базы, оставив лишь краткую заметку в отделе миграции. Получалось, она покинула общество более пятидесяти лет назад, и найти её теперь было невозможно.
А вот шестеро руководителей испытательного полигона «Бог здесь не живёт» не скрывались.
Двое были мертвы. Один скончался ещё тридцать лет назад, второй в прошлом году.
Третий, точнее, третья, проживала в доме престарелых с психиатрическим уклоном.
Четвёртый сразу после закрытия игры переехал на постоянное место жительства в Чангши и оборвал всякие контакты с русскоязычным городом.
Пятый и шестой жили и здравствовали здесь, в Мегаполисе.
Абсолютно седой мужчина, чьё лицо покрывала густая вязь морщин, словно он никогда не слышал о ботоксе, щурился и гневно вещал:
— Молодой человек, если вам нужен зачёт, выучите как следует, подключитесь к ВУЗу, когда откроют доступ в Виртоград, и загрузитесь в кабинет. Искать преподавателя в реале и отвлекать его от дел, тем более первого января, вопиющая наглость и беспардонность!
— Но я не ваш студент, — попытался вклиниться в гневный монолог Кондратенко.
— Тем более, юноша! Я не собираюсь разгребать авгиевы конюшни после коллег! Идите и нервируйте того, кто рискнул взять вас на обучение!
— Я вообще не студент и беспокою вас по другому делу!
— Да? — немного успокоился старик. — Я вас слушаю.
— Мы из сыскного агентства, расследуем ночной инцидент, — влез в разговор Горохов. Из-за которого и закрыт цифровой город.
— Прекрасно, молодые люди, прекрасно. Такое бедствие нельзя оставлять без внимания, очень рад, что власти держат руку на пульсе. Но чем я, простой преподаватель математики, могу помочь?