Подобная Сильмариллу

Miss Sabrina

– Ты призрак, Саурон. Призрак того, кем когда-то был, - и призрак моего прошлого.
– Можешь не показываться. Я ухожу.

– Постой, - и я снова его послушалась.
– Ты спрашивала, зачем я хотел с тобой поговорить. Собственно, какой-то особой темы у меня не было. Мне просто хотелось с тобой поболтать в память о старых временах, и можешь сама думать, какая у меня скрытая цель. Но все же нам надо решить одну небольшую задачу. У меня есть для тебя подарок.

– Какой?
– фыркнула я.
– Чья-нибудь отрубленная голова?

– Ты обвиняешь меня в недостатке вкуса? Я оскорблен. И все же эта голова пока вовсе не отрубленная, - и из-за деревьев на поляну была вытолкнута Тауриэль.

–

Откуда она у тебя?
– я бросилась к девушке, помогла ей подняться и обняла. Тауриэль выглядела так, как будто на нее наложили страшное заклятье. Ее расширенные глаза с ужасом глядели на меня, но явно не узнавали.
– Что ты с ней сделал?

– Очухается, - лениво сказал Некромант.
– Я ничего с ней не делал, она просто напугана. В ее голове абсолютно пусто. Я нашел ее, когда она в одиночестве бродила по лесу и рыдала, и решил, что ты хотела бы помочь своей любимице.

– Да, - пораженно сказала я.

– Можешь не искать скрытый смысл в моем поступке, - предупредил меня Некромант, когда я как раз поспешно начала думать, в чем тут подвох.
– Даже я пару раз в жизни могу сделать что-то хорошее. Кроме того, ты меня недавно очень порадовала, Сильмариэн.

Он еще о вновь обретенном Сильмарилле не знает, подумала я. Но и я об этом не расскажу. Любое, даже самое ничтожное знание, Некромант может обратить себе на пользу.

– Я был рад с тобой поговорить, - сказал мне Саурон.
– Было действительно приятно, хотя все же я был бы рад получить благодарность за эту девчонку. До новой встречи, Сильмариэн, - и Некромант замолчал, или исчез. Он не дал мне одержать верх, закончить этот разговор первой и, как всегда, победил.

“До новой встречи”, - подумала я. Теперь было важно как можно скорее добраться до Лориэна. Но сначала я сделаю что-нибудь, чтобы Тауриэль пришла в себя и постараюсь как можно меньше думать об этой неожиданной, странной встрече с Сауроном. Мне было жаль это делать, но я подтерла Тауриэль память. Незачем ей помнить черное бесплотное лицо истинного зла всю свою бессмертную жизнь. После этого девушка пошла на поправку.

Зима была практически бесснежная, а дороги недостаточно опасными, чтобы меня остановить, и мы добрались до Лориэна быстро, и обеих нас уже не волновало ничто, кроме наших разбитых сердец.

========== 3.13. Между двумя войнами ==========

Галадриэль встретила меня в Лориэне далеко не так дружелюбно, как я предполагала. Горюя из-за разрыва с мужем, да и вообще из-за всего произошедшего за последний год, я хотела ощутить дружескую поддержку, но, к своему огромному удивлению, наткнулась на стену холодности и отчуждения. Это разбивало мне сердце. Да, с Галадриэль отношений ближе, чем до войны в Эрегионе, у меня больше не было, но она все же всегда оставалась моей сестрой и подругой. Не сумев и, возможно из-за собственной приподнявшей голову гордости, даже не желая преодолеть ледяную стену между нами, я, оставив в Лориэне по-прежнему безутешную (но, слава Эру, не помнящую о встрече с Некромантом) Тауриэль, отправилась в Ривенделл, к Элронду. У него я, наконец, получила столь необходимую мне поддержку. Элронд по-настоящему мне сочувствовал, и в Последнем Домашнем Приюте я пыталась восстановиться и отдохнуть от всех переживаний, но это плохо у меня получалось.

Единственной по-настоящему сильной радостью в те годы было для меня увидеть сына. Странствуя по Средиземью, Леголас часто приезжал в Ривенделл и, по началу, никогда не ездил в Лихолесье. Пройдя через войну и испытания, он изменился, повзрослел, возмужал и стал не тем, что прежде, но совсем не хуже. Приезжая в Ривенделл, Леголас много беседовал и с Элрондом, и со мной, и присматривался к юноше Эстелю из рода дунадайн, об истинном

происхождении которого знали очень немногие. И только в те годы в Ривенделле, после последнего Белого Совета, я узнала о том, кому принадлежат Три Кольца. Это было знаком огромного доверия со стороны Элронда.

Ничего не происходило у нас в те годы, до того, как тень снова опустилась над миром, и открылось Единое Кольцо. Мы просто жили, как и всегда, спокойно и тихо, вдали от большинства людей. Но все было уже не так, как прежде. Нет, не было уже сильной радости, как в Эрегионе в начале Второй Эпохи, когда позади осталась война, уничтожившая полмира. Не было уже счастья, от которого захватывало дух, как в те годы, когда началась наша совместная жизнь с Трандуилом в Лихолесье, и любовь была повсюду. Печаль витала в воздухе, как осень. И так было не только со мной. Каждый из нас, Эльдар, понимал, что время вот-вот придет, и многие начали покидать Средиземье: кто-то из-за того, что чувствовал близость беды, которая вскоре потрясет мир; кто-то из-за того, что просто устал от такой жизни. И я устала, и с горечью вспоминала о тех временах, когда мне и в голову не могло бы прийти то, что я тоже захочу вернуться туда, откуда убегала по льду и сквозь огонь многие века назад. Время эльфов уходило. Когда уйдут все, мне оставаться будет незачем.

У большинства из нас были свои печали. У некоторых они были просто невыносимы. Я разделяла горе Элронда, понимала его грусть. Я была в Ривенделле, когда после долгой отлучки туда вернулась Арвен и встретила Арагорна. Они были Береном и Лютиэн Третьей Эпохи, и отцу Арвен это разбивало сердце. Самое большое счастье для его дочери закончилось бы ее смертью, а противоположностью этому была лишь вечная печаль… Элрос, Келебриан, Арвен… Элронду суждено было жить с огромным грузом на сердце. Как же он скучал все эти годы по жене, как же жаждал к ней вернуться… И мне было больно за друга, ведь я относилась к детям Элронда с не меньшей любовью, чем к собственному сыну. Мы с Элрондом много говорили, но часто после серьезных разговоров мы делали вид, что вовсе ничего и не происходит. Так мы и коротали годы до Войны Кольца, древние дети уходящего народа, осужденные на забвение и изгнание из все же до сих пор любимого нами Средиземья, безумно боящиеся за своих собственных детей и за судьбу своего мира.

Трандуил писал мне письма, сначала очень часто, потом реже, но все же регулярно. Я читала их, но не находила в душе достаточно сочувствия, чтобы хоть раз ответить своему грубому, лживому, жадному, но, все же (и я уже не понимала почему), неравнодушному мужу. Он не оставил себе Сильмарилл, и этот поступок был воистину благороден. Но этого было уже недостаточно для того, чтобы мы снова соединились. Леголас же отца вскоре за все простил, и этому я была рада, как и тому, что странствия сына закончились в родном дворце, и он пробыл в нем довольно долгое время до отбытия на совет в Ривенделле, не выезжая. Что бы между нами с Трандуилом ни произошло, я хотела, чтобы у Леголаса были с ним хорошие отношения. Сама же я с мужем так и не поговорила.

Саурон мне больше не писал. Теперь я была слишком далеко и старалась не вспоминать о нашей последней встрече. Но забыть было сложно, ведь, когда враг объявляется через столько лет и ведет себя, как друг, это становится событием… острым? противоречивым? Что было тогда на уме у Саурона? Этого я понять не могла. Но в Лихолесье его больше не было, это я знала точно. Тогда он мне не солгал.

Я просто жила в те годы, ничего не делая, ни во что ни ввязываясь. Жила, словно во сне, была не слишком счастлива. Мне кажется, на время я потеряла себя. Позднее мне пришлось об этом пожалеть. Слишком мало внимания я тогда обращала на то, что происходило в мире.