Подонок в моей постели

Блэйс Рэй Линн

Я хочу ещё больше. Так как он заставляет чувствовать меня храброй, то попросить его о том, что я действительно желаю, не будет слишком тяжело.

— Дилан?

— Да?

«Скажи ему, что ты хочешь».

— Я хочу, чтобы ты меня укусил.

Он сплетается своими пальцами с моими, закидывает наши руки над моей головой на матрасе и резко кусает мою губу, посылая спазмы через самые сокровенные мускулы, сжимающие его член.

— Ммм, тебе действительно это нравится, не так ли, детка?

— Да, — отвечаю я между поцелуями.

Он

кладёт руку мне под задницу, чтобы помочь, наклоняя бёдра под более резким углом, чтобы его член тёрся о мою точку G. Дилан всасывает мой язык себе в рот достаточно сильно, чтобы почувствовать немного боли. Я не знала, что мне это нравится, до тех пор, пока он не пришёл со мной прошлой ночью.

Его бёдра задрожали, что сбивает моё дыхание, и он проделывает это снова, целуя меня грубо и быстро, будто не может насытиться реакцией моего тела на то, что сам же делает.

Дилан вколачивается глубже и перемещает свои колени, приподнимая меня до тех пор, пока он не оказывается на коленях, а я сверху. В этой позиции я выше него.

— Держу пари, что знаю кое-что ещё, чего ты никогда не делала, — он скользит губами на мою шею и интенсивно лижет, прежде чем начинает посасывать кожу. Щипает. Жалит.

Но ощущается это чертовски удивительно.

И тогда я обещаю, что больше никогда не буду насмехаться над Алекс из-за очередного засоса.

Неспособная оставаться на месте, я начинаю скакать на его члене с абсолютной несдержанностью. Это больше не я. Вообще не я. Это альтернативная Рэйчел, та, которую Дилан перенёс в пространство на — что? День? Такое чувство, что гораздо дольше, так что я легко отдаюсь ей сейчас. Ему.

Он наклоняется к моей груди, помещая губы чуть выше левой. Когда Дилан всасывает мою плоть в рот, я думаю, что могу кончить только от этого. Он покусывает и облизывает кожу, прокладывая путь к другой, чтобы оставить там такую же метку. Каждое пощипывание вызывает теплоту, его влажные посасывания устремляют меня выше, заставляя быстрее подпрыгивать вверх и вниз. Я так отчаянно нуждаюсь в освобождении, что кружится голова.

Дилан наклоняется ниже и начинает массировать лёгкими круговыми движениями мой клитор. Это всё, что нужно, и я полностью разряжаюсь, вздрагивая, стону его имя, когда кончаю вокруг него, посылая волны удовольствия, как крошечная лодка в бурном море. Обнимая меня, он ускоряет свои толчки, пока его член не дёргается внутри, пока Дилан не кончает.

Мы падаем смешанным клубком конечностей и улыбаемся. Дилан укладывает меня у своей груди, так что я маленькая ложечка (прим.: человек, чья спина касается груди другого человека во время сна). Тепло его тела и прошлые несколько дней настигают меня, и я поддаюсь тяжести своих век.

— Хей, — он гладит мою спину и целует в плечо. — Вставай-вставай и яйца жарь.

Тяжело моргнув, я понимаю, что свет сменился с садящимся солнцем. Я, должно быть, уснула в его руках.

— Я хочу. Завидую буфету старой мамы Хаббарда, — потягиваюсь и оборачиваю покрывало плотнее вокруг себя, внезапно проголодавшись. — Тебе нравится пицца?

— Две вещи, которые ты никогда

не должна спрашивать у парня: «Тебе нравится пицца?» и «Хочешь пере…?» (прим.: в оригинале «Voulez-vous coucher avec moi?» означает «Хотите переспать со мной?» на французском — похабное приглашение к половому акту).

Я шлёпаю его по груди и улыбаюсь.

— Какую ты любишь? Пиццу, — я поспешно уточняю, так как озорной блеск появляется в его глазах.

— Как бы сильно мне не хотелось остаться в постели и съесть пиццу с тобой, боюсь, я должен идти. Я не хотел уснуть, и уже позднее, чем казалось.

Я поднимаюсь и киваю. Мгновение мы смотрим друг на друга, словно оба запоминаем линии наших лиц. Пробегаюсь пальцами по его взлохмаченным волосам и трогаю слова татуировки на его груди. Очень сильно хочу, чтобы он остался, провёл здесь ночь, но это больше, чем то, что я могу с лёгкостью попросить, и Дилан, безусловно, не напрашивался на приглашение.

— Ты скоро уезжаешь?

Он кивает.

— Завтра днём.

У меня есть дела перед переездом — раздражающие и важные дела — сегодня и завтра, но я бы оставила всё, чтобы провести ещё одну ночь с ним.

— Оу.

Он вздыхает и спускает ноги с кровати, повернувшись ко мне спиной. Я могла бы захотеть провести больше времени вместе, но он не предлагает.

Покрывало всё ещё тёплое от его тела, и я оборачиваю его вокруг себя вместо того, чтобы одеться. К тому же предполагаю, что мой лифчик до сих пор в гостиной и что я определённо не надену эти трусики снова.

Он хватает свою одежду и подаёт мне руку. Мы разговариваем, двигаясь через коробки в гостиную, где он поднимает рубашку и олимпийку с пола, прежде чем отправиться в ванную комнату.

Я вызываю такси и стою возле окна, глядя на соседей внизу. Сколько раз я стояла здесь, сидела здесь, репетировала, в то время как мир двигался без меня, проживая жизни, которых у меня никогда не было. Я больше не могу исчезнуть, как только делаю шаг со сцены. Я больше, чем просто сосуд для музыки, я человеческое существо. Я — Рэйчел. Я должна быть совершенно другой Рэйчел, чем была до Дилана или вместе с ним. Я не могу потерять себя, преследуя свои мечты. Целеустремлённость уже завела меня далеко, но это забрало некоторое сияние из моей жизни, изображая теперешнюю меня меньше, чем я должна быть.

Дилан обнимает меня, прижимаясь лицом к моей щеке.

— Я прекрасно провёл время с тобой.

Я отклоняю голову назад и смотрю на него.

— Я тоже.

Слабость овладевает моими ногами, когда его губы касаются меня снова, и я поворачиваюсь в его руках, прижимаясь к нему, желая чувствовать его тело, отпечатанным на моём, вытатуированным в моей памяти навсегда. Покрывало скользит вниз к моей талии, обнажая груди, и он кладёт на них ладони, превращая мои соски в острые пики.

Я хватаюсь за его шею, притягивая ближе, чтобы углубить поцелуй. То, как его губы прижимаются к моим, распространяет тепло в каждой части моего тела. Потребляя, требуя, настаивая. Это может быть последним поцелуем моей жизни, и он будет прекрасным для меня.