Подонок в моей постели
Шрифт:
— Эта песня, — он следует за мной в гостиную.
Я указываю на голубую пластиковую ванночку, на которую он может сесть, и занимаю своё место в нескольких шагах от него, отключая телефон и музыку.
— О. Это кое-что из того, что мне прислала Алекс, чтобы послушать, но да, она мне очень нравится.
Он ставит чашку и роется в сумке.
— Дай угадаю. Ты никогда прежде не слышала эту певицу.
— Ну, я не могу думать о других её песнях, но голос звучит немного знакомо.
Он качает головой на мой оборонительный
— Ты оторвана только от поп-культуры или просто музыки?
Это не способ унизить меня — любопытство — поэтому легче ответить. Очень легко, на самом деле, потому что он заинтересован во мне и это… Ну, это мило.
— Не то чтобы я была изолирована. Мне нравится думать о себе как о внимательном человеке.
Сахарная глазурь крошится на моих губах, когда я откусываю кусочек фруктовой начинки.
— Ты просто стала занятой? — его глаза задерживаются на моём рте, и пространство между моими ногами вдруг становится теплей.
Я борюсь, чтобы сфокусироваться на разговоре.
— И я люблю играть… — киваю на мою виолончель. — Но это часы практики, содержание инструмента, изучение музыки, совершенствование техники владения смычком, прослушивание интерпретаций других людей тех композиций, которые я должна выучить. Когда заканчиваю всё это, я люблю быть в тишине. Мне наплевать на последние реалити-шоу, или кто на ком женится в таблоидах. Развлечения порождают шум, а не информацию. Я предпочла бы погулять с друзьями и поговорить об их жизнях, потом пойти в кино или поболтать о знаменитостях, которых мы никогда не встречали и не встретим. У меня есть цели, но они требуют работы. Я не ожидаю, что всё будет доставаться мне с лёгкостью, — я поспешно опускаю глаза. Могла ли я звучать более скучно и жалко? Вероятно, нет.
— Ты так сильно отличаешься от большинства женщин, с которыми я сталкивался. В хорошем смысле, — поспешно уточняет он.
Мой взгляд встречает его, и я тронута искренностью, которую там нахожу. Я чувствую, что краснею.
— Спасибо. Я много чего не хочу. Но определённо нуждаюсь в том, чего хочу.
— Мы похожи больше, чем я думал.
По моим щекам ещё сильнее разливается тепло, когда я улыбаюсь и доедаю свою выпечку. Он вытирается салфеткой и кладёт её обратно в пустую сумку.
— Время признаний.
Слабая паника вспыхивает во мне, когда я представляю те ужасные вещи, в которых он может признаться. О Боже… Мой взгляд метнулся к его левой руке в поисках кольца или линии загара, где могло бы быть кольцо.
Он замечает мой взгляд и смеётся:
— Я не женат. И у меня нет девушки, если тебе интересно. Но я тоже не из Чикаго.
— Ох. Ну, как и я, — я не должна испытывать такую радость из-за того, что он свободен. На самом деле это не имеет значения, если принять во внимание, на каком я этапе в своей жизни.
— Нет, я имею в виду, что не живу здесь. Я в городе
Я стряхиваю крошки с пальцев, отвлекаясь от того, как разочаровало меня его заявление. Не из-за того, что он не живёт здесь, а из-за того, что он здесь только на несколько дней, и того, что переезжаю. Это подчёркивает то, что мы как корабли, проходящие в ночное время. Хотя сейчас день…
Я поднимаю голову и смотрю на него.
— Что привело тебя в Чикаго?
— Просто посещаю, — он наклоняет голову, повторяя моё движение. — И мне нужен гид.
Он просит показать ему всё вокруг. И я не могу. Это не в моей повестке дня. Это не то, в чём я хороша. И — самое главное — это очень плохая идея.
Но говорить ему нет…
— У тебя есть семья здесь? Те, кто могут принять тебя?
— Не-а.
Я верчу в руках стакан.
— И ты не можешь попросить кого-то из друзей?
— Честно говоря, люди, которых я здесь знаю, предпочли бы пойти в шумный бар и в уже посещённые мною места, — он делает паузу. — Кроме того, я хочу тебя.
Я чувствую, будто упала с лестницы: мой пульс ускоряется, а голова кружится.
— Я не лучшая в том, чтобы показывать город. Едва ли я здесь сама много чего видела, — даже не уверена, как проговорила эти слова, думая о том, что он хочет меня!
Дилан усмехается:
— Всё больше причин увидеть несколько мест перед отъездом, правильно?
Он не ошибался; это не первый раз, когда я пожалела, что не смогла увидеть больше, пока была здесь. Но это не повлияло на мой ответ. Мой ответ в значительной степени решился в ту минуту, когда он вошёл в дверь: так же плохо, как есть, так же неправильно, как чувствуется.
— Хорошо. Я сделаю это.
Его улыбка молниеносная и от этого горячее в два раза.
— Я также не хочу видеть нормальные места, ничего громкого и людного.
— Договорились, — я преувеличенно гримасничаю.
— Видишь? Ты идеально подходишь для этого путешествия.
— Возможно. Но я точно не знаю, где это «идеальное место», которое ты ищешь в Чикаго. Мы должны тщательно поискать. Мы могли бы прокрасться в кампус, — я так взволнована. Ещё один день в туфлях альтернативной Рэйчел, и эта мысль волнует.
— Давай держаться подальше от типичной и протоптанной тропы.
— Подожди, — я пишу сообщение Алекс.
«Куда я могу повести туриста, чтобы было незабываемо? Что-то классное и необычное».
Алекс немедленно отвечает одним словом, которое заставило меня улыбнуться:
«Наклон» (прим.: аттракцион The Tilt (Наклон) находится в Чикаго в Центре Джона Хэнкока и взгромождён на вызывающую головокружение высоту в 305 метров над землёй).
Я вызвала такси, и мы с Диланом спустились вниз, чтобы подождать на солнышке.