Подопечный
Шрифт:
Ну народ, ну времечко!
— Это за что неустойку то? Ты папаша говори, да не заговаривайся. Мне ж только свистнуть, как людишки мои из засады повыскакивают.
То, что я сморозил глупость, я понял сразу, но слово не воробей.
— Да одни вы здесь. Мы уж проверили. Так что сам поменьше языком молоти. Короче. Три картуза золотишка и, мы разойдемся, как в поле тараканы.
Я посмотрел на Зинаиду. Она пришла в себя и теперь знаками показывала, что ей необходимо что-то сказать мне тет на тет.
— Одну минуточку, товарищи.
— Ты хоть представляешь, что такое три картуза золота?
— Да немного, наверное. А что, у нас нет золота? Мы, то есть ты не позаботилась об этом?
— Позаботилась, но не настолько. Вот эта здоровая кастрюля, в которую нас чуть было не запихали и называется картузом.
Ровно четыре с половиной секунды я стоял с опавшим лицом. Это как раз то состояние, когда глаза опадают на уровень щек, щеки на уровень подбородка, а последний находиться где-то в районе грудной клетки.
— Не-е, братцы, так дела не делаются! Это ж что получается, вы нас чуть не слопали, а мы вам еще и деньги должны? Не пойдет. Значит будем драться.
Меч, рассекая воздух, проделал несколько умопомрачительных пируэтов и элегантно вонзился перед ногами старика. Я даже сам не ожидал от себя такого виртуозного владения оружием. Что-то подсказывало мне, что на этом фокусы не кончаться.
Мустафа, вполне оправившийся от последнего потрясения, смело шагнул вперед и пристроился плечом к плечу ко мне. Зинаида отставать не собиралась, и встав в позу пьяного китайского сансея, навострила кулачки прямо в рожу старика.
– Ну, ну, ребята! Полегче, — дед быстренько спрятался за спинами сородичей.
Я решил, что пора добивать.
— Слышь, старик. Некогда мне тут с тобой сопли размазывать. Дел много. Слышал о Страннике?
— О Великом Страннике, — грозно добавила Зинаида.
Несколько секунд стояла гробовая тишина. Я уж подумывал о том, не сморозил ли очередную глупость.
Оборотни как-то вмиг ожили, засуетились и шумящей толпой двинулись на нас. Только природное мужество и самообладание заставили меня не врезаться в приближающуюся толпу с разящим мечом и криком "Бей гадов".
— Так это ж Странник…
— Не узнали…
— Долго жить будешь. .
В одно мгновение меня обступила толпа, которая приятельски хлопала меня по плечам, ощупывала, а некоторые, особо рьяные представители, лезли целоваться.
Отпихивался и отбрыкивался я как мог. Но силы оказались неравными, и через минуту меня подхватили на руки и, горланя хвалебные здравницы, стали подкидывать в ночное небо.
Ангела и Зинаиду игнорировали полностью. Они скромно стояли в стороне от всей этой кутерьмы и наслаждались только что подаренной им жизни.
Долго ли это продолжалось, не скажу. Не в моих интересах. Народ должен любить своих героев до бесконечности. И хотя бы половину этого промежутка времени
Меня отнесли в самый большой дом и усадили на самое почетное место. Дом отличался от свинарника только отсутствием свиней. Ни кроватей, ни стола, не было даже дрянненькой табуретки. Единственная грубая циновка, да и та оказалась подо мной.
— Так вот ты какой, Страничек?! — не-то с удивлением, не-то с огромной душевной издевкой сказал старичок. В домашней обстановке он смотрелся куда приятнее, — Каким ветром к нам занесло?
— Да вот, — также ласково ответил я, — шли, шли, да зашли. На огонек.
Хрен щербатый, знает же, что сам виноват, а выкобениваеться.
— Слышали, слышали о подвигах твоих, Великий Странник. О том как Прорву, ненавистную, одной рукой в прах превратил. Как города свои вотчинные в один день усмирил. И как мир от тучи бесчисленной чертей уберег. Все знаем, обо всем ведаем.
Никогда! Никогда не опровергайте то, что о вас говорят. Если слишком много хорошего, ничего. От хорошего не убудет. А ежели плохого, тоже не беда. Значит враги ваши стараются, словом, а не делом уничтожить хотят. Так о чем это я?
— Да-а! Бывали денечки кровавые да неспокойные, — я тяжело вздохнул, всем видом показывая, что смогу и не такие горы свернуть. Пусть знают, — А что это вы, милые, на людишек охотитесь? Иль зверья в лесу маловато?
— Да нет. Живность имеется в достаточном количестве. Но нам по штату положено. Мы ж оборотни. Хошь не хошь, а раз в декаду человеченку подай. А то сразу ж и рождаемость падает, смертность повышается. Вот послушай, Страничек, какие у нас социологические опросы среди населения проводятся, и что люди говорят.
Вот уж чего мне не интересно, так это сведения о влиянии вареного человеческого мяса на уровень потенции оборотней.
— Ладно, батя, убедил, — я прослушал лекцию и мне даже понравилось. Особенно место, где рассказывалось об определении пола новорожденного по количеству съеденных обоими родителями мочек ушей, — Все это интересно. А, кстати, где дружки мои?
— Да не беспокойся ты. Ничего плохого с ними не случиться. Покормят, попоят, и спать уложат. Так у вас, у Странников говаривают.
С мудростью нельзя не согласиться.
— А куда путь то держите? — просто обожаю любознательных старичков. Ему то, оборотню, зачем знать? Но раз просит…
— Дело тут непростое. Известно нам, что где-то в дальних землях, а может быть и не в дальних, есть место, где храниться Сердце Тьмы-. Найти его нам надо.
— И уничтожить?
— И уничтожить.
Старик задумчиво покрутил бороду, поскреб лысину.
— Ты тут малехо посиди. Отдохни. Я скоро буду.
И исчез. Я не имею ввиду, что просто исчез. Ушел. Оборотни к особому колдовству не обучены.