Подорожный страж
Шрифт:
— Не егози, демон, — негромко говорил весич, подступая всё ближе. — Довольно, набегался ужо, пора тебе отдохнуть.
— Не дамся, — выдохнул Стёпка, с ненавистью глядя в хищно прищуренные глаза амбала. — Лучше не подходи.
Странно, но его угроза — пустая, если честно признать, — подействовала. Весич остановился, потом сказал жёстко и уверенно:
— Не дашься сам, мы твоих дружков прирежем.
И прирежут, понял Стёпка. Этим что мальчишку убить, что взрослого мужика. Им приказали, и они всё сделают, чтобы приказ выполнить и демона магам доставить. Он вдруг осознал, что совершенно не боится. Ни этих весичей, ни
— Прирежете их — живыми не уйдёте, — просто сказал он и сам верил, что так и будет. Способный поднять руку на детей, не заслуживает жалости. Себя дитём Стёпка в данный момент не считал. Сейчас он был опасным и непобедимым демоном, защищающим друзей. Он поймал испуганный взгляд Вяксы и опять уставился в лицо весича. Потом пошёл прямо на него, не пригибаясь, не разводя руки, просто пошёл, сильный и уверенный, как идут на врага, которого не считают равным, которого следует просто брезгливо раздавить, чтобы другим людям жизнь не портил. Дурацкая шляпа мешала, и он отбросил её в сторону. Тем более что прятать лицо смысла уже не было. Всё равно выследили.
— Остановись, демон! — выкрикнул чуть ли не испуганно амбал, выхватив из-за спины короткий самострел и направив его на Стёпку. Хищное жало болта целилось прямо в грудь. — Глянь на дружков своих!
Прижимавший Збугняту коленом к земле весич с лязгом выдернул короткий меч, упёр острием под рёбра. Другой поиграл внушительным ножом у шеи Вяксы, оскалился, надавил, и под лезвием с готовностью набухла кровь. Вякса замер, не дыша.
— Дёрнешься, и они умрут, — амбал был доволен. Эвон как ладно угораздило, что демон не в одиночку к троллям пробирается. С одним-то с ним без ущербу и не управишься, ишь глазеньями как страшенно сверкат, того и гляди огонь демонский наружу вырвется, всё вокруг попалит.
— Умрут они — я всю вашу чародейную палату искрошу, — тусклым от ненависти голосом пообещал Стёпка. Его трясло: от злости, от едва сдерживаемого желания уделать весичей, порвать их на куски, сотворить что-нибудь непоправимо страшное. Он впервые пожалел, что его виртуальные клыки и когти — всего лишь виртуальные. Хватануть бы, чтобы руки-ноги в разные стороны полетели, разбрызгивая дурную кровь…
Весич, не отводя от Стёпки уверенно-насмешливого взгляда, приказал:
— Прирежь гобля, Вышата. Медленно прирежь, чтобы помучился. А то демон упрямиться вздумал…
Больше он ничего не успел сказать. Пружина, до боли сжавшаяся в Стёпкиной груди, распрямилась внезапно и мощно, так, что зубы лязгнули даже у самого Степана, и правая рука, нанёсшая удар врагу, вмиг отсохла чуть не до плеча. Амбала унесло в бурьяны, словно тряпичную куклу. Упавший самострел оправдал название — самостоятельно разрядился короткой стрелой в небо, салютуя победителю.
Расстояние до второго весича Стёпка преодолел, сам не понял как. Только что стоял метрах в пяти, и вот уже оказался рядом, лицом к лицу с начавшим осознавать неладное свирепым бородачом. Первым делом он просто выдернул ойкнувшего Вяксу из вражьих рук, а затем коротким жёстким ударом опрокинул на землю весича. Тот рухнул подрубленным столбом —
Третьего сбросило со Збугняты самострелом, который Стёпка швырнул на пути к Вяксе, почти не глядя, швырнул, потому что ничего другого под руку не подвернулось. Самострел был тяжёлый, и весичу досталось хорошо, прямо прикладом в лоб, чудо, что череп не проломило. Сознание он не потерял, но из строя выбыл, держался за голову и скрипел зубами от боли.
Враги были повержены, друзья — спасены, только перепуганы.
— Уходим, — сказал Стёпка, переводя дух. На всё про всё ему потребовалось едва ли пять секунд. Парни даже ещё не пришли в себя от такой резкой перемены обстановки. — Уходим, пока другие не набежали.
Збугнята растерянно тёр помятую грудь, смотрел испуганно на гоблина.
Вякса мягко осел в траву, зажимая бок. Из-под ладони заструилась кровь. Когда весич успел его ткнуть?
Сверху, ломая бурьян, скатился взъерошенный Щепля.
— Чевой-то вы тута?..
Увидел валяющихся магов, окровавленного Вяксу, измазанного Збугняту, стоящего на четвереньках, напружинившегося Стёпку — и сел прямо на землю.
— Тырканые по углам коробясы, — пробормотал он. — И перетудыть их распротак. Неужто насмерть всех положил?
— Весичей свяжите, пока не очухались, — приказал Стёпка, сам не зная откуда взявшимся командирским голосом. — Да живы они, живы!
А сам присел рядом с Вяксой.
— Больно?
— Не, — замотал головой испуганный и побелевший гоблин. — Внутрях знобко, не удержать рукой кровю-то. Чичас вся вытекет. Помираю я, Стеслав.
— Ага, щас, разбежался помирать, — насилу улыбнулся Стёпка замороженными губами. — Я же демон. Я такие раны в два счёта заживляю. Погоди, мы тебя вмиг вылечим. Будешь, как новенький.
Больше всего он боялся, что мешочек заупрямится и не захочет лечить гоблина. Кто его знает когда он срабатывает. Но мешочек, едва его нашарили его на дне котомки, заталдычил тревожной скороговоркой: «Отверзни, отверзни, отверзни!»
Стёпка с трудом заставил гоблина убрать от раны ладонь. Вякса был уверен, что едва он это сделает, вся его кровь тут же и хлынет неудержимым потоком на землю, унося жизнь. Кровь не хлынула, конечно, её и без того уже много вытекло. Задрав рубаху, Стёпка уставился на рану. Узкий разрез, края припухшие, кровь вытекает толчками, кажется нож попал в печень или в почки, Стёпка точно не знал. Он помнил только что раны в живот считаются тяжёлыми и если сразу не доставить раненого в больницу на стол хирурга, то смерть наступает очень быстро.
Вякса застонал и задышал часто-часто. Его смуглое лицо побледнело, губы стали синими.
— Помирает Вякса-то, — проскулил над ним Щепля. — Глянь иссинел ужо. У меня на мертвецов глаз верный.
— Брысь! — рявкнул на него Стёпка. — Я что велел. Весичей вяжите!
Щеплю словно корова языком слизнула. Стёпка трясущимися руками развязывал мешочек. Пальцы были в крови, узел скользил, всё было очень плохо. Время уходило стремительно… Однако он успел. Высыпал наверное слишком много, но жалеть не приходилось — не опоздать бы. Порошок вскипел жёлтой пеной, рана затянулась на глазах. Припухлось сошла, живот зарозовел, даже шрама не осталось. Вякса уставился на Стёпку испуганным взглядом, долго молчал, прислушиваясь, потом вдруг заявил звонким — прежним — голосом: