Подорожный страж
Шрифт:
Охотник его бурчание словно бы и не услышал.
— Не едино ли тебе, демон, каким именем меня отец с матерью обрадовали? Ну, пущай будет… Стодар. Зови меня, стало быть, Стодаром.
И так он это сказал, что любой дурак догадался бы: имя это он только что себе придумал и никакой он на самом деле не Стодар. Стёпка догадался, но промолчал.
А охотник долго смотрел сначала на его кроссовки, потом взглянул прямо в глаза.
— Перетолковать я с тобой хочу, Стеслав.
И Степке сразу стало неуютно. Ох, кажется, зря я гоблина не послушал! Не надо было нам к костру выходить. Пересидели бы до утра на дереве, перетерпели
Смакла, сидевший ниже воды тише травы, вдруг сполз со ствола и мягко повалился на бок. Стёпка дёрнулся за ним, хотел подхватить, поднять…
— Он уснул, — опередил Стодар его порыв. — То, о чём мы будем толковать, тёмному гоблину знать не следует и слышать не позволено. Он проснётся к рассвету и не вспомнит ничего. Нерадивый слуга тебе достался, Стеслав. Ни помощи он него, ни толку, ни защиты.
— Он мне не слуга, — возразил Стёпка.
Стодар пренебрежительно скривил губы:
— Гоблины на иное не способны, окромя как господам сапоги лизать. Ты ему воли шибко не давай — на шею сядет и обманет со всех сторон.
— А с чего вы взяли, что я стану с вами… это… толковать? — перебил его Стёпка.
Стодар так и расплылся в довольном оскале:
— А куды ты, скажи на милость, отсюдова денесся? Коли пришёл ко мне — будем беседовать по душам.
— И о чём же вы хотите беседовать? — Стёпка тоже усмехнулся, хотя и через силу. Он всё-таки наклонился и потрогал гоблина, живой ли? Смакла был тёплый. Он почмокал губами и сунул обе ладошки под щёку. В самом деле спит. Ну и ладно, пусть пока поспит.
— Об тебе, демон, и потолкуем. Али не по нраву?
Стодар усмехался, но в глазах его опасно посверкивали холодные льдинки.
— Не по нраву, — честно признался Стёпка.
— Испугался меня?
— Да нет. Просто… — он помолчал, потом вдруг неожиданно для себя самого решился. — Ладно, толкуйте.
— Верно размыслил, — сверкнул улыбкой Стодар. Чего он всё скалится, словно людоед голодный? — Тады ответь мне поперву, кто тебя призвал под наше небо и для чего?
Вроде бы никакого подвоха в вопросе не было. Стёпка прикинул и так и этак, потом показал на Смаклу:
— Вот он призвал. Богатство себе выпрашивал. А что?
Стодар пренебрежительно поморщился:
— Не смеши меня, демон. Немытому гоблю не по плечу столь сложное магическое деяние.
— Он у Се… у хозяина в книге тайком прочитал.
— Лжа и небыль, — отмахнулся Стодар. — Малым детям этакое для забавы сказывать. Не желаешь правду отвечать, али сам веришь? Вижу, что веришь. Ну, воля оно, конешно, твоя. Поведай тады, ежели не тайна, куда идёшь с полной сумой и деньгами немалыми? Почто? Кто тебя послал на верную погибель? Серафиан али сам отец-заклинатель?
— Почему на погибель? — растерялся Стёпка.
— Неспокойно нынче в Таёжном улусе, — охотно пояснил Стодар. — Оркимаги, разбойники, гномлины… Не совладаешь со всеми-то в одиночку, хошь ты ежели и демон. Не совладаешь.
— Совладаю, — сказал Стёпка. — Уж как-нибудь.
— Воля твоя. Однако же — кто послал? Ответишь?
— Никто меня не посылал, — кажется, про Ваньку Стодару ничего не известно, ну и незачем ему говорить. И так слишком много
— У демонов не бывает своих дел, — сказал Стодар веско.
— А у меня бывают, — упрямо возразил Стёпка. И на этот раз он не лукавил, у него действительно было в этом мире своё очень важное дело.
— По всему тады выходит, что ты, Стеслав, демон шибко непростой, — Стодар развёл руки в стороны, и под его плащом — бардовым, а не чёрным, как показалось сначала — тускло блеснул краешек кольчуги. — Опасный демон.
— Не трогайте меня, и вам ничего не будет, — буркнул Стёпка. — А то набрасываются со всех сторон. Достали уже!
— Я не набрасывался, — улыбнулся Стодар. А его глаза добавили: «Пока не набрасывался». — А кто тебя, Стеслав, оркландским оберегом осчастливил?
— Не знаю. Он не назвался.
Стодар неприятно захихикал:
— Неужто этак бывает? Столь дорогую и сильную вещицу, за которую любой оркимаг полжизни отдаст не торгуясь, вот этак-то легко подарил, и даже себя назвать запамятовал. И ты взял.
— Взял и не жалею, — Степка незаметно, благо темно было, коснулся стража: не пора ли истинное имя вспоминать? Разговор явно сворачивал куда-то не туда и вообще, всё было не так с этим охотником. Впрочем, какой из Стодара охотник, видно же, что он воин, дружинник весский, если не чародей.
Стодар хитро щурился на него поверх затухающего костра.
— Не жалею, — с вызовом повторил Стёпка.
— Да ить… поздно уже жалеть.
— Почему? — не хотел Стёпка спрашивать, да само спросилось. Очень уж многозначительно произнёс Стодар это своё «поздно!».
— А сними-ка ты его с шеи. Тотчас же и сними, не мешкая. Ну!
А вот здесь уже был подвох, точно был — и ещё какой! Стёпка, само собой, сразу это просёк. Он сунул руку за пазуху, взялся за тёплую пластину и почувствовал, что страж готов сам выпрыгнуть наружу. Словно его тянул кто, осторожно, но настойчиво. Кто, кто, ясно кто. Нашёл дурака. Стёпка сжал стража — и вытаскивать стража не стал. Изобразил только, что будто бы тянет изо всех сил и ничего у него не получается.
Стодар забыл про усмешку, смотрел внимательно, даже привстал слегка. Ожидал, наверное, что снимет сейчас глупый демон оберег — и хватай его голыми руками. Увидев, что оберег остался висеть на Стёпкиной груди, он многозначительно кивнул:
— А я об чём толкую. Прикипела к тебе намертво отрава оркландская, душу твою насквозь чернит. А ты и рад: этакую силу ни за что получил!
И тут с лицом Стодара произошло что-то удивительное. Оно вдруг размылось, задрожало, поплыло, и Стёпка сквозь ухмыляющиеся губы, сквозь усы и бороду увидел совсем другое лицо — чисто выбритое, сухое, хищное, недоброе. Одни глаза остались прежними. Зрелище было, честно говоря, довольно неприятное и даже отталкивающее. Словно в одном человеке другой притаился, словно он влез туда, в голову, устроился по-хозяйски, а прежнее лицо для маскировки оставил… Оборотень! Точно — оборотень! Ухмыляется, а самому и невдомёк, что его подлинное лицо разглядеть можно.