Подозрение

Монир Александра

— Мой папа. Не твой, — огрызаюсь я.

— Поздно корчить из себя оскорблённую невинность, — резко бросает Мэйси, — вот, полюбуйтесь.

Я нехотя смотрю на экран. На видео запечатлены рокфордские сады. И вдруг с губ срывается крик… я вижу себя в пижаме с керосиновой лампой в руках у ворот Тенистого Сада.

— Ты снимала меня… следила за мной, — выдыхаю я, — как ты посмела? Что за дурацкие выходки?

— Вообще-то, как оказалось, это было очень умно с моей стороны, — кичится Мэйси, —

сначала мне просто было интересно, поделитесь ли вы с Имоджен радостной новостью на своей пижамной вечеринке, поэтому я наблюдала за вами с расстояния. А когда увидела, что вы уходите куда-то посреди ночи, сразу поняла: это не к добру.

На экране появляется папа, и меня охватывает ужас. Мой самый страшный в жизни, роковой поступок снят на видео.

«Что ты делаешь здесь так поздно, солнышко? — спрашивает папа, покачиваясь с бокалом мартини в руках. — Разве вы с Имоджен не должны уже спать? "

«Она и спит. А я услышала, что вы здесь шумите, — с негодованием говорю я, — и не смогла уснуть. А где мама и дядя Эдмунд с тётей Лаурой?»

«Они в Тенистом Саду решили выпить по стаканчику. Мне тоже нужно идти к ним, а тебе, моя дорогая, пора отправляться в постель. Давай я тебя провожу…»

«Нет, — моя категоричность застаёт папу врасплох, — а хочешь знать, из-за чего я на самом деле не могу уснуть? Из-за того, что сказала мне эта маленькая занюханная горничная».

«Что она тебе сказала? — папа в момент словно протрезвел. — Что, Люсия?»

«Мэйси сказала, что ты её отец, — выпаливаю я, — что у тебя был роман с миссис Малгрейв, и что вы до сих пор любите друг друга. Ничего смехотворней я в жизни не слышала!»

Но папа ничего не отрицает. Просто смотрит на меня грустным взглядом.

«Скажи, что это неправда! — кричу я. — И уволь их обоих. Пожалуйста!»

Папа берёт меня за руки.

«Не могу. Я надеялся, что ты не узнаешь об этом, пока не повзрослеешь, но… я не могу обманывать».

«Нет, — шепчу я, яростно качая головой, — не может быть».

«Миссис Малгрейв выходила меня после тяжёлой аварии, в которую я попал во время военной подготовки, — говорит папа, — наверное, тогда я её и полюбил. Но к тому времени я уже был обручён с твоей матерью, и её я тоже любил, в каком-то смысле».

«В каком-то смысле?» — переспрашиваю я, срываясь на истерический визг.

«Тсс, — папа обеспокоенно поглядывает на ворота Тенистого Сада, — несмотря ни на что, я был хорошим мужем и отцом. Твоя мать со мной счастлива, а у тебя есть всё, о чём можно только мечтать. Ты являешься наследницей Рокфорда, а не Мэйси. Пожалуйста,

солнышко, постарайся не принимать это близко к сердцу. Многие знакомые нам семьи имеют подобные секреты. Мы не лучше и не хуже других».

«Уволь их, — требую я, — я не смогу жить под одной крышей с твоей омерзительной второй семьёй. Если ты любишь меня, то избавишься от них».

Папа устало потирает лоб.

«Дорогая, я люблю тебя больше всех на свете. Но я не могу их выгнать. Мэйси моя дочь».

Эти слова окончательно выводят меня из себя.

«Я никогда тебя не прощу. Никогда!» — воплю я, бросая лампу на траву.

«Нет!» — кричит папа, наблюдая, как она ударяется в ствол дерева и разлетается на куски.

Освобождённое пламя расползается по траве и, стремительно разгораясь, начинает двигаться в сторону Лабиринта.

«Нужно предупредить остальных! — решает папа и хватает меня за плечи. — Люсия, беги. Возвращайся к Имоджен и позови на помощь. А я постараюсь вывести отсюда маму и Эдмунда с Лаурой».

«Но…» — я испуганно смотрю на огонь.

«Беги!»

Экран темнеет, и я падаю на колени, терзаясь жгучим чувством вины.

— Ты убила своих родителей. Убила нашего отца, — резко говорит Мэйси, — не говоря уже о тёте и дяде. Как ты жить-то с этим собираешься?

— Я и не хочу жить, — произношу шёпотом, — лучше бы я умерла вместо них.

Но встретившись с Мэйси взглядом, я чувствую новый прилив ярости.

— Это ты во всём виновата. Нужно было держать свои секреты при себе.

Мэйси хмыкает.

— Только не надо перекладывать вину на меня. Откуда мне было знать, что ты душевнобольная?

При этом слове меня передёргивает. Душевнобольная… Вот чего я всегда боялась, с тех пор как родители начали водить меня к доктору Герону.

— К тому же именно я вызвала пожарных, — продолжает Мэйси, — если бы не я, наша драгоценная кузина и все остальные тоже могли бы умереть.

— Что тебе от меня нужно? — от страха на глаза набегают слёзы. — Мне и так досталось. Что бы ты не сказала, сделать хуже уже не сможешь.

— Ещё как смогу. Я могу обнародовать эту запись, — Мэйси склоняется надо мной, — тебя упекут в тюрьму или в психбольницу, об этом напишут во всех газетах, и ты навсегда прославишься как девочка, убившая собственных родителей.

Мне становится дурно, горло сдавливает ком при мысли, что со мной станет. Что будет, когда правда откроется дедушке и Имоджен. Они единственные родные люди, которые у меня остались. Узнав, что я натворила, они наверняка возненавидят меня и навсегда вычеркнут из своей жизни.