Подозреваемый
Шрифт:
Бобби выглядит смущенным.
– Мистер Баррет говорит, что мне надо все это делать. Он говорит, я могу получить много денег. – Протиснувшись мимо меня, он встает рядом со столом. Он очень близко. Я чувствую запах жареного теста и сахара. Влажные волосы приклеились к его лбу, образуя рваную челку.
– Зачем вы пришли?
– Я хотел вас увидеть. – Его голос звучит угрожающе.
– Я не могу вам помочь, Бобби. Вы не были со мной честны.
– А вы всегда честны?
– Я пытаюсь.
– Как? Говоря полиции, что я убил
Он берет со стола круглое стеклянное пресс-папье и взвешивает его в правой руке, потом в левой. Подносит его к свету.
– Это магический кристалл?
– Пожалуйста, положите на место.
– Почему? Боитесь, что я опущу его вам на голову?
– Почему бы вам не присесть?
– После вас. – Он показывает на кресло. – Почему вы стали психологом? Разрешите, я угадаю… Отец-тиран и сверхзаботливая мать. Или темная семейная тайна? Родственник, который начал выть на луну, или любимая тетя, которую пришлось запереть?
Я не доставлю ему удовольствия, показав, как близок он к правде.
– Я здесь не для того, чтобы разговаривать о себе.
Бобби смотрит на стену за моей спиной.
– Как вы можете вешать здесь диплом? Это издевательство! Три дня назад вы думали, что я совершенно другой человек. И все же вы собирались предстать перед судом и указать судье, стоит ли меня изолировать или отпустить. Что дает вам право разрушать чужую жизнь? Вы меня не знаете.
Слушая его, я чувствую, что наконец-то разговариваю с настоящим Бобби Мораном. Он бросает пресс-папье на стол, и оно медленно катится и падает мне на колени.
– Вы убили Кэтрин Макбрайд?
– Нет.
– Вы знали ее?
Он смотрит мне прямо в глаза.
– Не очень-то хорошо у вас получается. Я ждал от вас большего.
– Это не игра.
– Нет. Это важнее.
Мы глядим друг на друга в молчании.
– Бобби, вы знаете, кто такой патологический лжец? – наконец спрашиваю я. – Это тот, кому легче солгать, чем сказать правду в любой ситуации, независимо от обстоятельств.
– Но такие, как вы, должны понимать, когда человек лжет.
– Это не меняет моего мнения о вас.
– Я только изменил несколько имен и названий, все остальное вы напридумывали самостоятельно.
– А как же Арки?
– Она бросила меня шесть месяцев назад.
– Вы сказали, что у вас есть работа.
– Я сказал вам, что я писатель.
– Вы хорошо умеете сочинять.
– А теперь вы надо мной смеетесь. Знаете, в чем проблема таких, как вы? Вы не можете удержаться от того, чтобы не запустить руки в чужую психику и начать менять чужие взгляды на мир. Вы строите из себя Бога…
– А кто эти «такие, как я»? С кем вы уже встречались?
– Не важно, – отрезает Бобби. – Вы все одинаковы. Психологи, психиатры, психотерапевты, гадалки, знахари…
– Вы лежали в больнице. Вы там познакомились с Кэтрин Макбрайд?
– Вы, должно быть, считаете меня идиотом.
Бобби едва не теряет самообладание,
– Все, что я сделал в своей жизни, и все, с кем встретился, имеют значение – хорошие, плохие, злые, – говорит он с ноткой торжества в голосе, – мы – сумма наших частей и часть наших сумм. Вы говорите, что это не игра, но вы ошибаетесь. Это игра добра со злом. Белого с черным. Некоторые люди – пешки, некоторые – короли.
– А кто вы? – спрашиваю я.
Он ненадолго задумывается.
– Когда-то я был пешкой, но дошел до противоположного края доски. Теперь я могу быть тем, кем хочу.
Он вздыхает и поднимается на ноги. Сеанс длится всего полчаса, но Бобби уже надоело общение со мной. Не надо было вообще начинать этот разговор. У Эдди Баррета сегодня будет чем заняться.
Я провожаю Бобби в приемную. Какая-то часть меня желает, чтобы он остался. Я хочу потрясти дерево и посмотреть, что с него упадет. Я хочу правды.
Бобби ждет у лифта. Двери открываются.
– Удачи.
Он поворачивается и смотрит на меня с любопытством.
– Мне не нужна удача. – Чуть заметный изгиб его губ создает подобие улыбки.
Вернувшись за стол, я смотрю на место, где сидел Бобби. Какой-то предмет на полу привлекает мое внимание. Это маленькая резная фигурка, похожая на шахматную. Подняв ее, я вижу, что это деревянный брелок для ключей, изображающий кита. Кольцо укреплено на его спине при помощи крошечного ушка. Такие вещички обычно встречаешь на детских ранцах и портфелях.
Наверное, фигурку уронил Бобби. Я еще могу его догнать, могу позвонить вниз в фойе и попросить охранника задержать его. Я смотрю на часы: десять минут пятого. Наверху началась встреча. Я не хочу здесь оставаться.
Внушительные размеры Бобби выделяют его из толпы. Он на голову выше всех, и прохожие словно расступаются перед ним. Идет дождь. Я засовываю руки в карманы пальто. Мои пальцы смыкаются вокруг гладкого деревянного кита.
Бобби направляется к станции метро на Оксфорд-серкус. Я надеюсь, что, держась поблизости, не потеряю его в лабиринте переходов. Не знаю, зачем я это делаю. Думаю, чтобы получить ответы на вопросы. Я хочу знать, где и с кем он живет.
Внезапно он исчезает. Я подавляю желание пуститься бегом и продолжаю двигаться с прежней скоростью. Проходя мимо винного магазина, вижу Бобби у прилавка. Миновав двойную дверь, я оказываюсь в бюро путешествий. Девушка в красной юбке, белой блузке и галстуке улыбается мне.
– Чем могу помочь?
– Я просто смотрю.
– Хотите сбежать от зимы?
Я держу брошюру о Карибах.
– Да, именно.
Мимо окна проходит Бобби. Я протягиваю девушке брошюру.
– Можете взять ее с собой, – предлагает она.