Подозреваются все
Шрифт:
Это был весьма плодотворный допрос, не знаю только, для кого он имел большее значение, для них или для меня. После первых же вопросов, которые я услышала, волосы у меня на голове встали дыбом. Я убедилась, что их сведения о нас представляют неслыханную мешанину, сложенную из фактов, предположений, лжи, сплетен и только из незначительного количества правды. Большинство этих открытий происходило от того времени, когда в нашей администрации работала некая Нюня, гораздо более интересовавшаяся личными делами сослуживцев, нежели своими служебными обязанностями. С Нюней конкурировал Влодек,
Алиция с удивлением узнала, что сожительствует со своим тогдашним инженером-сантехником, который имел от роду 55 лет, метр шестьдесят росту, младенческий румянец на лице и говорил дискантом. Он якобы испортил ей оборудование здания из мести за то, что она отказала ему в его притязаниях. Ядвига была неслыханно обрадована известием о горячих чувствах, которыми к ней воспылал Витек. Сам Витек прослышал об этом последним и долго не мог понять, в чем его подозревают. Збышек с интересом узнал о своих собственных романах с Данкой, Весей, Нюней, Анкой и со мной, которые протекали, уж не знаю, поочередно или сразу все вместе. Об остальных также кружили разные слухи, главным образом эротического характера, которые пытался уточнить Казик, с интересом допытываясь, с кем из нас он уже спал, а с кем еще нет.
После шумного празднования масленицы в мастерской распространились слухи о разыгрывающихся на рабочем месте развратных оргиях, при которых оказался уничтожен чертеж, прикрепленный на столе Веслава. Чертеж действительно исчез, но лишь потому, что Веслав слишком поздно заметил, что неправильно вычертил часть территории, и не хотел, чтобы это заметил Витек.
С того самого времени исходили упомянутые Весей сплетни относительно Моники, сожительствующей одновременно с Каспером и Кайтеком. Но ни то ни другое не являлось правдой, правдивым было только безнадежное и известное всем чувство Каспера и склонность Моники к молодым людям, которую она никогда не скрывала и которая нашла выражение в ее контактах с красивым молодым инвестором.
Теперь я почувствовала себя обязанной помочь следственным властям как-то упорядочить эти сведения, опасаясь, что они получат несколько превратное представление о нашей мастерской. Итак, я по очереди объяснила им все, что нужно, и при этом сама узнала очень интересные вещи.
Прежде всего разговор зашел о Монике, волнение которой в сочетании с необычным поведением Каспера и заметками Тадеуша больше всего бросалось в глаза. Я уточнила ее матримониальные намерения и сопутствующие этому сложности.
— И вы говорите, что этот ваш конструктор так ее любит... — задумчиво сказал капитан. — А он знает о планах ее замужества?
— Знает и одобряет, хотя это разбивает его сердце. Думаю, он охотно помешал бы...
— Так почему он этого не сделает? Почему не оповестит жениха о комбинациях с этим инвестором? Из благородства?
— Но он о них ничего не знает!
— В самом деле? — удивленно спросил капитан.
Я замолчала и внимательно посмотрела на него, потому что у меня в голове опять что-то промелькнуло.
— А Моника призналась в своих отношениях с инвестором? — спросила я настороженно.
— Пани
— Кандидата в супруги, это совершенно точно, я слышала его имя... — и снова я остановилась. Инициалы М.В. Каспер их не знал, Моника старательно скрывала от него имя этого типа. Моника все отрицает... Если они знают эти инициалы, значит, их должен был знать Столярек!
Все, что бродило в моей голове, внезапно выросло до огромных размеров и перепуталось. У меня не было времени сейчас распутывать все это, потому что следственные власти продолжали задавать вопросы. Сразу после Моники они прицепились к Казику, и я долгое время не могла понять, что подозрительного видят они в его командировочных романах. Командировочные романы мешались со строительными материалами, и внезапно грянул выстрел!
— Этот пан выступал как судебный эксперт, правда? Было какое-то спорное дело в связи со строительством на Садыбе...
Я поняла, о чем идет речь. Конечно, я слышала о строительстве на Садыбе. Слово Казика решило судебное дело в пользу инвестора, и все здесь было бы в идеальном порядке, если бы не то, что Казик видел это строительство едва ли не месяц назад. Конечно, он должен был увидеть его значительно раньше! О том, когда в действительности он посетил это строительство, в мастерской знали только Алиция и я, возможно, что знал и Витек. Казик был честным человеком, взяток не брал, никакой корысти из этих временных комбинаций не извлек, но заключение, которое он выдал, не было стопроцентно правильным. Благодарный инвестор устроил мастерской заказ на сумму в полтора миллиона злотых, отодвигая от нас призрак банкротства. И я должна теперь очернить благородный поступок Казика?!
Не знаю, что они поняли из моего ответа, который я постаралась запутать как можно больше, во всяком случае я уже точно знала, почему Казик одалживал Столяреку деньги. Репутация безупречного эксперта была ему необходима.
Оставив в покое Казика, следственные власти показали мне несколько счетов, снабженных датами, и спросили, что это такое. Я искренне поморщилась, увидев их.
— Заниженные счета, — неохотно признала я. — Они выписаны на меньшие суммы, чем положено. У нашей мастерской финансовые затруднения, и наше руководство собирается обнаружить эти деньги, когда придет подходящее время. Ничего не поделаешь, должны же мы как-то выкручиваться.
Прокурор осуждающе покачал головой, и мне снова сделалось нехорошо, потому что я пришла к выводу, что все это выглядит так, как будто все время с начала существования мы занимались исключительно совершением различных правонарушений. Я тяжело вздохнула.
— Что, у этого светлой памяти негодяя все было записано? — тихо и печально спросила я.
Представителей власти будто громом поразило.
— Откуда вы знаете?!
— Догадалась. Я знаю его большую зеленую записную книжку. Кроме прочего он вел там расчеты и со мной. Я понимаю, что он всех шантажировал, только еще не совсем точно знаю, кого чем. Но примерно догадываюсь.