Подозрительная невеста дракона
Шрифт:
Он поднял Тристу и, не глядя на меня, покинул гостиную, в которой тут же повисла неловкая напряжённость. Выхода мне не оставляли. Откажусь от прогулки – отчим будет год ворчать, что его безвременно почившей жене не удалось привить дочери благородные манеры. Я не вынесу этого! Каждый раз, когда господин Кустер поминал маму, во мне просыпались самые низменные инстинкты, и я боялась, что однажды это приведёт к беде.
Глубоко вдохнув, я прикрыла глаза и громко позвала:
– Шолла, принеси плащ!
Сама же, не глядя на графа, поднялась и, опустив
– Позвольте показать вам наш скромный сад. Только не ждите многого, господин Кустер называет этим громким словом десяток яблонь, обнесённых забором.
– Барышня, позвольте вам помочь, – служанка суетливо накинула на меня подбитый мехом плащ и потом повернулась к гостю: – Ваша одежда, господин.
– Вас зовут Шолла? – неожиданно поинтересовался господин Хартш, и я предупредительно взглянула на мужчину, который приветливо улыбался служанке. – Мне кое-кто рассказывал о вашей принципиальности, но прошу вас принять мою скромную благодарность.
Он протянул руку, и на ладони блеснула монетка, которую я бросила графу под ноги. Шолла испуганно отпрянула, ведь для служанки это были огромные деньги, и пролепетала в сильном волнении:
– Негоже, господин, так шутить с простой девушкой.
– Значит, мне говорили о тебе чистую правду, – иронично усмехнулся граф. – Ты не такая девушка. Что же, а такая благодарность тебя устроит?
Протянул другую руку, на ладони которой лежал медяк. Шолла глянула на меня с мольбой, потом на красивого благородного мужчину и, заметно покраснев, выхватила монетку.
– Пожалуйте за мной, – дождавшись окончания спектакля, я двинулась через весь холл к двери, выходящей в сад. – Осторожней, под снегом ступенька. Идите за мной, след в след, чтобы не провалиться в сугроб. Я помню, где тропинка…
На самом деле, не помнила, а чуяла своей звериной сутью, но графу об этом знать не обязательно. На миг я представила, как вытягивается его благородное лицо от новости, что невеста – оборотень. Как разноцветные глаза наливаются яростью, а сочные губы брезгливо кривятся, и стало легче дышать. Как бы ни был красив, благороден и богат господин Хартш, мне нельзя поддаваться соблазну и мечтать о замужестве. Это плохо закончится!
– Ваша манера приуменьшать достоинства очаровательна, госпожа Кустер, – неожиданно заявил граф.
Я замерла на миг и сдержала желание обернуться. Мне очень хотелось спросить, что он имел в виду, но я лишь плотнее сжала губы и двинулась дальше. Разумеется, столичный вельможа подкован в комплиментах и найдёт ключик к любому дамскому сердцу, но я не позволю подбирать его к моему. Пусть лучше сочтёт меня невежливой!
Но я недооценила господина Хартша – ему не требовалось моё разрешение.
– Ваш сад действительно небольшой, – тем же тоном продолжал граф, – но я насчитал гораздо больше деревьев, чем вы сообщили. А ещё подметил некоторое разнообразие. Кроме яблонь, здесь растут груши, вишни… Не говоря уже о главном дереве Новогодья – голубой ели! Я могу понять склонность
Я не выдержала и, круто развернувшись, шагнула к мужчине, который почти не отставал от меня. Посмотрела в его невероятные разноцветные глаза и выпалила:
– Чего вы добиваетесь, господин Хартш?
– Мои намерения прозрачны, – с серьёзностью ответил он. – Я желаю познакомиться с женщиной и принять решение о возможной женитьбе.
– Вам был непонятен мой намёк? – зло прищурилась я. – Или без разницы, на ком жениться? Если так, выбирайте любую другую девицу в Леверетте, а обо мне забудьте!
– Почему вы против моего предложения?
Сделав шаг, он сократил расстояние между нами до минимального, и теперь мы стояли так близко как было в комнате гостиницы. У меня закружилась голова от притягательного аромата, который исходил от этого мужчины. Так пахло от самца. Хищника! И в то же время я чувствовала, что мне рядом с графом ничего не угрожало. Было бы так сладко поверить в эту ложь! Но я вспомнила, как страшно кричал отчим на маму, и проговорила со всем равнодушием:
– Я не гожусь на роль графини, поверьте.
– Снова заявите, что вы не такая девушка? – иронично прищурился он.
И вдруг подался ко мне, приближаясь нос к носу, словно желал что-то рассмотреть на моём лице. Или?.. Сердце пропустило удар.
– Потом ещё спасибо скажете! – выпалила я и толкнула мужчину в сугроб.
А сама побежала в дом и, влетев в него, захлопнула дверь. Прислонившись к ней, прижала ладонь к груди, пытаясь успокоить рвущееся дыхание.
– Барышня? – удивилась Панча. От неожиданности она едва не выронила стаканы, из которых пили мужчины. – У вас лицо красное! Что случилось?
– Это из-за мороза, – солгала я и тут же попросила: – Извинись перед господином Хартшем и скажи, что мне стало дурно, а потом проводи к экипажу. Где его слуга?
– На кухне.
Кивнув, я побежала по лестнице наверх и влетев в нашу с Тристой комнату, сразу подошла к окну. Затаив дыхание, смотрела на дорожку, что вела от крыльца к калитке, где стоял тёмный экипаж. Никто пока не выходил и я ждала. Было тихо, лишь посапывала сестрёнка, да внизу шуршали голоса слуг. Вот показался господин Хартш – я сразу узнала его высокую широкоплечую фигуру. За ним семенил русоволосый толстяк, а последним шёл мой отчим.
У экипажа граф остановился и, медленно развернувшись, достал из кармана белый прямоугольник. Протянув господин Кустеру, что-то коротко сказал, и лицо отчима осветилось таким счастьем, что у меня похолодела спина от дурного предчувствия.
Граф на миг склонил голову, прощаясь, а потом шагнул к экипажу, но вдруг снова замер и неожиданно посмотрел вверх – прямо на наше окно! На миг взгляды наши встретились, и я отпрянула так резко, что запнулась о длинный плащ, который забыла снять, и едва не упала. Боязливо скользнула к окну, осторожно прячась за шторой, но дорожка у нашего дома уже была пуста.